Лев Николаевич Толстой -- единственный человек в России, чей голос вот уже больше двадцати лет немолчно подымается в обличение обмана церкви и государства и в защиту порабощаемого народа. Он говорит и пишет что думает во всеуслышание и без обиняков, не скрывая своего имени и не прячась ни за чью спину. Сочинения его тотчас же переводятся на иностранные языки и известны заграницей еще лучше, чем в России, потому что заграницей они не запрещены. У нас же в России, правительство и церковь так боятся его правдивого, смелого слова, что не позволяют печатать его важнейшие писания. Никто так хорошо, как Толстой, не знает истинных нужд и потребностей рабочего народа, никто лучше его не понимает русского простолюдина и никто более искренно и самоотверженно, нежели он, не желает освобождения народа из под гнета его поработителей. Для того, чтобы составить себе верное понятие об отношении Толстого к этому значительнейшему из всех современных общественных вопросов, необходимо прочесть все его писания последнего времени. У него всякая внешняя деятельность так неизбежно вытекает из общего внутреннего миросозерцания, что понять, как следует, его отношение к общественным вопросам возможно, только познакомившись сначала с его основным религиозным жизнепониманием. Не могу, однако, удержаться от того, чтобы не привести здесь, в подтверждение моих слов, несколько выдержек из его писаний о том предмете, который мы теперь рассматриваем.
Никакие взгляды Толстого не подвергались и не подвергаются такому искажению и ложному толкованию, как те, которые касаются именно этого вопроса о положении рабочего

-- 23 --


народа и о том, как народу освободиться из под правительственного гнета. А между тем взгляд его на этот вопрос так разумен и опровергнуть его так трудно, что даже никто из революционеров никогда и не пытался оспаривать этот взгляд. Все революционеры, которые пишут против Толстого, имеют обыкновение сначала совершенно извращать смысл его слов, приписывая ему то, чего он никогда и не думал говорить; а затем уже они опровергают не Толстого, а свои собственные измышления о нем. Иногда они поступают так по недоразумению, не будучи в состоянии подняться сердцем и умом до его точки зрения. Но некоторые революционеры клевещут нарочно, потому что не знают другого способа противодействовать его влиянию. Эти недобросовестные противники Толстого рассчитывают на то, что писания его, будучи запрещены в России, многим неизвестны. А потому не мешает лишний раз, хоть вкратце, изложить истинное отношение Толстого к разбираемому нами вопросу.1)
Одну из последних своих статей по этому вопросу, прямо обращенную к рабочему народу, Толстой начинает так: "То, что вы, рабочие, вынуждены проводить всю жизнь в нужде и тяжелой, ненужной вам работе, тогда как другие люди, ничего не работающие, пользуются всем тем, чтР вы делаете, -- что вы рабы этих людей, и что этого не должно быть, -- это видит всякий, у кого есть глаза и сердце."2)
Описывая всю несправедливость существующего строя, он спрашивает: "Почему же владеет землей не тот, который на ней работает, а тот, кто не работает? Почему малое число людей пользуется податями, собираемыми со всех, а


1) Примечание. Статьи, из которых взяты приводимые выдержки, были в свое время напечатаны издательством "Свободного Слова", к которому и следует обращаться для приобретения их. Названия их следующие: "Рабство нашего времени", "Где выход?", "Неужели это так надо?", "К рабочему народу". Во всех своих писаниях, когда только Толстой касался этого вопроса, он всегда указывал на жестокое угнетение рабочего народа; перечисленные же статьи целиком посвящены этому предмету.
Из самой обстоятельной статьи Толстого по этому вопросу "Обращение к политическим деятелям", я здесь не привожу выдержек, потому что она была написана после теперешней моей статьи. К тому же она слишком потеряла бы, если вырвать из нее отдельные места. Ее необходимо прочесть подряд, целиком.
2) "К рабочему народу, стр. 3.

-- 24 --


не те, которые платят их? Почему владеют заводами не те, которые построили их и работают на них, а малое число людей, которые не строили их и не работают на них?... 1) Мы видим бесчисленное количество администраторов: царя, его братьев, дядей, министров, судей, духовных лиц, которые получают огромные содержания, собранные с народа, и не исполняют тех легких даже обязанностей, которые они взялись исполнять за это вознаграждение. И потому, казалось бы, эти люди крадут собираемое с народа содержание, т. е. собственность народа, но никому и в голову не приходит судить их. Если же рабочий воспользуется частью денег, получаемых этими людьми, или предметами, купленными на эти деньги, то считается, что он нарушил священную собственность, и его за эти гроши, которыми он воспользовался, судят, сажают в тюрьму, ссылают."2)
Толстой говорит, что нельзя ожидать, чтобы правительство и богатые люди сами добровольно отказались от своего выгодного положения в пользу народа. "Этого освобождения земли от земельного рабства правительство никогда не позволит сделать, потому что большинство лиц, составляющих правительство, владеют землями, и на этом владении основано все их существование. И они знают это, и потому всеми силами держатся за это право и отстаивают его...3) Так же мало, и еще меньше возможно освобождение от податей. Податями живет все правительство, от главы государства -- царя -- до последнего городового. И потому уничтожение самим правительством податей так же немыслимо, как то, чтобы человек отнял сам у себя свое единственное средство существования."4)


1) "Неужели это так надо?" Стр. 14.
2) "Неужели это так надо?" Стр. 18.
3) "Где выход?" Стр. 6.
4) "Где выход?" Стр. 7. Примечание. За последнее время некоторые революционеры, недовольные тем, что Толстой не одобряет рекомендуемых ими скверных средств борьбы с правительством, и желая умалить в глазах народа значение его слова, стали распространять бессовестную клевету о том, будто Толстой и его друзья тянут руку правительства и богачей и советуют рабочему народу ждать, чтобы притеснители сами перестали его притеснять. Приведенные здесь слова самого Толстого достаточно обнаруживают всю ложь этого утверждения. Грустно и совестно за тех людей, которые унижаются до таких гнусных приемов клеветы. Подобные случаи могут служить наглядным примером того,

-- 25 --


Переходя к вопросу о том, каким же, в таком случае, путем может народ освободиться от своего рабства, Толстой указывает на то, что путь насильственного восстания против правительства, рекомендуемый революционерами, -- и сам по себе нехорош, и не имеет смысла в чисто практическом отношении: "Рабство рабочих происходит от того, что существуют правительства. Но если рабство рабочих происходит от правительства, то для освобождения естественно представляется необходимость уничтожения существующих правительств и установление новых правительств, -- таких, при которых было бы возможно освобождение земли от собственности, уничтожение податей и передача капиталов и фабрик во власть и распоряжение рабочих. Есть люди, признающие возможным этот выход и готовящиеся к нему. Но, к счастью (потому что такое действие, всегда связанное с насилием и убийством, безнравственно и губительно для самого того дела, как это много раз повторялось в истории) -- такие действия невозможны в наше время...1) Средство это -- насильственного восстания -- прежде всех других представляется обиженным рабочим, а между тем средство это не только никогда не достигает своей цели, но всегда скорее ухудшает, чем улучшает, участь рабочих. Еще можно было в старину, когда власть правительства не была так сильна, как теперь, надеяться на успех таких бунтов; но теперь, когда в руках правительства, стоящего всегда за неработающих, -- и огромные деньги, и железные дороги, и телеграфы, и полиция, и жандармы, и войско, -- все такие попытки всегда кончаются, как кончились недавно бунты в Полтавской и Харьковской губерниях, тем, что бунтовщиков казнят, истязуют; и власть неработающих над работающими только еще прочнее утверждается. Пытаясь насилием бороться с насилием, вы, рабочие, делаете то, чтР делал бы связанный человек, если бы он, чтобы освободиться, тянул бы за связывающие его веревки: он только затягивал бы крепче


до чего способны доходить люди, когда они признают, что, если цель сама по себе им кажется хорошей, то должны быть хороши и всякие средства, какие бы они ни были, ведущие к такой цеци.
1) "Где выход?" Стр. 8.

-- 26 --


те узлы, которые держат его. То же и с вашими попытками отнять насилием то, чтР удерживается от вас насилием."1)
Всматриваясь поближе в отношение народа к правительству, Толстой высказывает мысль, которая по своей очевидности и простоте должна бы, казалось, броситься в глаза даже малым детям. Тем не менее, соображение это совершенно упускается из виду людьми, в своей запальчивости желающими во что бы то не стало борьбы. Вот это простое соображение, на которое уже было здесь и раньше указано: "Мы говорим, рабочий народ порабощен правительством, богатыми; но кто же эти люди, составляющие правительство и богатые классы? Что это, -- богатыри, из которых каждый может победить десятки и сотни рабочего народа? Или их очень много, а рабочего народа очень мало? Или только эти люди, правители и богатые, одни умеют работать все нужное и производить все, чем живут люди? Ни то, ни другое, ни третье. Люди эти не богатыри, а, напротив, расслабленные, бессильные люди. И людей этих не только не очень много, но их в сотни раз меньше, чем рабочих. И все, чем живут люди, производится не ими, а рабочими, они же и не умеют, и не хотят ничего делать, а только пожирают то, что делают рабочие. Так отчего же эта маленькая кучка слабых, праздных, ничего не умеющих и не хотящих делать людей властвует над миллионами рабочих? Ответ есть только один: происходит это оттого, что рабочие руководятся в своей жизни теми же самыми правилами и законами, которыми руководятся и их утнетатели ...2) Если бы рабочие люди не состояли из таких же поработителей, как и правители и богачи, заботящихся только о том, как бы, пользуясь нуждою ближнего, устроить свое благосостояние, а жили бы по-братски, помня друг о друге и помогая друг другу, никто бы не мог поработить их. А потому рабочим для того, чтобы освободиться от того угнетения, в котором их держат правители и богатые, есть только одно средство: отказаться от тех основ, которыми


1) "К рабочему народу", стр. 4.
2) "К рабочему народу", стр. 40.

-- 27 --


они руководствуются в своей жизни, т. е. перестать служить мамоне и начать служить Богу."1)
И вот тут мы подходим к вопросу с той "божеской" стороны, которая нам, -- людям, признающим смысл жизни в исполнении воли Божьей, -- должна быть особенно важна и дорога. По этому поводу Толстой так высказывается: "Только бы люди, желающие служить Богу и своим ближним, поняли, что человечество движется не животными требованиями, а духовными силами, и что главная движущая человечество духовная сила есть религия, т. е. определение смысла жизни, и, вследствие этого смысла, различение хорошего от дурного, и важного от неважного; -- только бы поняли это люди, и они тотчас же увидали бы, что основная причина бедствий теперешнего человечества не во внешних материальных причинах: -- не в политических, не в экономических условиях, а в извращении христианской религии...2) Выход не в том, чтобы насилием разрушать насилие, не в том, чтобы захватывать орудия производства, или в парламентах бороться с правительствами, а в том, чтобы каждому человеку самому для себя сознать истину, исповедывать ее и поступать сообразно с ней... Только бы люди прилагали свои силы не к внешним явлениям, а к причинам их: к своей жизни, и, как воск от лица огня, растаяла бы та власть насилия и зла, которая теперь держит и мучает людей...3) Все улучшения в положении рабочих произойдут только оттого, что они сами будут поступать более согласно с волей Бога, более по совести, т. е. более нравственно, чем они поступали прежде...4) Самое главное, советую вам для достижения всего того, что вам нужно, направлять свои силы не на борьбу с правящими классами посредством бунтов, революций или социалистической деятельности, а только на себя, на то, чтобы жить лучше...5) А поймете, что для вашего истинного блага вам нужно только жить по закону Бога братскою жизнью, делая другим то, чтР вы хотите, чтобы вам делали, -- и в той мере, в которой


1) "К рабочему народу", стр. 41.
2) "Неужели это так надо?", стр. 31.
3) "Где выход?" Стр. 14
4) "К рабочему народу", стр. 25.
5) "К рабочему народу", стр. 38.

-- 28 --


вы поймете это и, понявши, исполните, -- осуществится и то благо, которого вы желаете, и уничтожится ваше рабство. "Познаете истину, и истина сделает вас свободными.1) Человек, ставший в этом смысле свободным, непременно откажется участвовать во всех делах, противных его совести. В тех статьях, из которых взяты приведенные выдержки, Толстой указывает на некоторые из иаиболее существенных дел, в которых такой "свободный" человек не может по совести участвовать. А именно он не может поступать в военную службу, платить подати, пользоваться судом и вообще правительственным насилием над другими людьми, наниматься на работы к помещикам, арендовать их земли и т. п. Можно было бы продолжать без конца исчислять все те дела, в которых разумный и самостоятельный человек не стал бы участвовать. Если бы только рабочие достаточно просветились, чтобы понять, что недостойно и неразумно служить правительству и богатым, если бы, став действительно "свободными", они перестали служить своим притеснителям, -- то весь общественный строй совершенно изменился бы без всяких насильственных переворотов. Тогда теперешние правители вместо того, чтобы вить веревки из народа, как они делают в настоящее время, оказались бы в полной зависимости от рабочего народа. И потому Толстой совершенно прав, когда говорит: "Для уничтожения правительственного насилия есть только одно средство: воздержание людей от участия в насилии. И потому трудно или не трудно людям воздерживаться от участия в правительственном насилии, и скоро или не скоро проявятся благие результаты такого воздержания -- вопросы излишние, потому что для освобождения людей от рабства есть только одно средство: другого нет. В какой же степени и когда осуществится в каждом обществе и во всем мире замена насилия разумным и свободным соглашением, утвержденным обычаем, -- будет зависеть от силы и ясности сознания людей и от количества отдельных людей, усвоивших это сознание. Каждый из нас есть отдельный человек, и каждый может быть участником общего движения человечества


1) "К рабочему народу", стр. 43.

-- 29 --


более или менее ясным сознанием или благой целью, и может быть противником этого движения. Каждому предстоит выбор: идти против воли Бога, устраивая на песке разрушающийся дом своей скоропреходящей, лживой жизни, или примкнуть к вечному, не умирающему движению истинной жизни по воле Бога.1)

12.


С этими словами Толстого будет, конечно, согласен в душе своей всякий человек, верующий в Бога и понявший учение Христа в его прямом и простом смысле.
Но революционеры, хотя и желают, чтобы между людьми установились добрые отношения, тем не менее сами не верят в силу добра. Ради водворения всеобщего согласия и братства, они, как мы видели, считают необходимым пускать в ход ненависть, насилие, убийство и конспиративный обман. Они думают, что добро само по себе бессильно и что для своего торжества оно нуждается в помощи зла. Они не понимают, что добро, которое не в силах само за себя постоять, не есть настоящее добро.
Возможно питать затаенную ненависть против всякого "начальства" и при этом рабски исполнять все требования этого самого начальства. Так делают, например, враги правительства, когда они отбывают воинскую повинность или вообще внешним образом подчиняются требованиям властей. Возможно, и наоборот, не чувствовать никакого озлобления против представителей власти, -- даже жалеть их за их темноту, -- и вместе с тем сохранять перед ними свое человеческое достоинство и свою независимость. Так поступают те люди, которые по религиозным убеждениям отказываются от военной службы или не исполняют казенных и церковных формальностей, противных своей совести. Революционеры не освободились еще от тех понятий государственного деспотизма и власти, которые они с детства в себя впитали. Поэтому-то они и не могут представить себе, чтобы было возможно улучшить общественную жизнь без ненависти и насилия. Они осуждают и смеются над христиа-


1) "Рабство нашего времени"", стр. 74.

-- 30 --


нами, которые отказываются исполнять приказания правительства, ибо никогда не вдумывались в истинное значение таких отказов. И вместе с тем, как это ни странно, те же самые революционеры утверждают, что эти христиане проповедуют "рабскую покорность" властям, потому только, что они действуют без озлобления и задора.
Но свободное понимание христианского учения внушает, как мы уже видели, полное неповиновение правительству. И такое неповиновение послужило бы самым сильным средством для уничтожения правительства. В самом деле, чтР произошло бы, если бы русские люди отказались повиноваться "начальству"? Представим себе, что рабочий народ перестал бы исполнять предписания всех властей, светских и церковных. Положим, что крестьяне и вообще рабочие отказались бы исполнять церковные требы, поступать в военную службу, служить десятскими и полицейскими, слушаться урядников, становых, губернаторов и остальных начальников, перестали бы работать на помещиков и на фабриках, отказались бы платить повинности и подати, перестали бы употреблять государственные деньги. Положим, что вместо всего этого рабочие стали бы жить, как свободные люди, стали бы делать только то, чтР считают нужным и разумным, обрабатывая ту землю, которая у них повсюду под руками и совершенно неправильно считается собственностью отдельных владельцев, -- стали бы, без помощи фабрик и купцов, сами для себя производить все то, чтР им надобно, как делалось встарину и теперь еще кое-где водится. Что тогда произошло бы? Произошло бы то, что все теперешние притеснители народа, все правители, помещики и капиталисты с их помощниками и приспешниками -- очутились бы, как корабль на мели. Им было бы есть нечего, и они оказались бы в полной власти у рабочего народа, который стал бы подавать им Христа ради и учить, как жить своим трудом.
Чего же можно желать лучше этого? Против этого можво возразить только то, что это слишком просто. Так действительно и говорят ученые люди. Они не могут допустить, чтобы они так долго ломали себе головы над всевозможными науками и изобретали для улучшения общественного строя так много социалистических "программ" и революционных

-- 31 --


"боевых тактик", когда, в действительности, ларчик так просто открывался совсем с другой стороны. "Для чего же мы столько веков изучали такое бесчисленное количество наук", думают ученые люди, "если самый важный вопрос человеческой жизни -- о правильных взаимных отношениях между людьми -- уже две тысячи лет тому назад, несравненно проще и лучше нашего, был выяснен каким-то галилейским мужиком, не имевшим ни малейшего понятия о современной нам европейской культуре?" -- "К чему же было нашим павшим героям", думают революционеры, "марать свои руки в крови и жертвовать своей собственной жизнью в ожесточенной борьбе с правительством, и к чему было нам следовать по их стопам, если то самое освобождение народа, которого нам не удается добиться, возможно достичь этим простым путем христианского непослушания?"

13.

Современные образованные люди привыкли искать разрешения вопросов жизни не в своем внутреннем нравствеином сознании, а в "научном" исследовании внешних вещей. Но если вникнуть в прямой смысл учения Христа, провикнувшись его духом, то это учение даст нам ни с чем не сравнимое по своей мудрости, общепонятное и общеприложимое руководство для разрешения всего, чтР касается взаимных отношений между людьми. И разрешение этих вопросов, даваемое христианским учением, включает в себе все то, чтР есть разумного и справедливого в социалистических, анархических, коммунистических и всех остальных передовых учениях нашего времени. И вместе с тем христианское учение свободно от всего того, чтР есть в этих учениях ненужного, неразумного и недоброго. Кроме того свободно-христианское жизнепонимание отличается такою глубиною и широтою, что представляет неисчерпаемую сокровищницу мудрости и на будущее время для выяснения новых вопросов жизни. При чем замечательно то, что христианским путем все эти вопросы разрешаются очень просто и прочно. "Научные" же разрешения этих самых вопросов поразительно сложны и постоянно противоречат друг другу. А в конце концов новые научные теории всегда разрушают все прежние.

-- 32 --


Наглядным подтверждением на опыте этих свойств христианского жизнепонимания может, например, служить образ жизни духоборов. Когда они подвергаются затруднительным обстоятельствам, то устраивают общее, артельное хозяйство. И такая взаимная помощь осуществляется у них, в этих случаях, так успешно, как самым передовым социалистам еще никогда и нигде не удавалось установить на деле. А между тем достигали этого духоборы, будучи еще почти поголовно неграмотными и во многом невежественными, на основании одного только своего внутреннего христианского разумения.
Эту ничем не сокрушимую силу христианского неповиновения понимают наиболее сообразительные люди, даже из числа тех, которые несогласны с христианским жизнепониманием. Так например, один из современных английских писателей,*) хотя и несочувственно относящийся к христианству, но человек умный и проницательный, -- так высказывается про христианское неповиновение, которое проповедует Толстой:
"Толстой восстановляет тот могучий здравый смысл, которым отличалось учение Христа... Толстой и его единомышленники сильны тем, что они последовательны. Их учение кротости и неповиновения есть самое решительное и смелое средство сопротивления предержащим властям. Это то-же самое, чтР стачка квакеров против военной службы, которая сильнее действует, чем целый ряд кровопролитных революций. Если бы только люди стали сопротивляться этим всемогучим способом неповиновения, они были бы так же несокрушимы, как скалы, -- так же непоколебими, как дуб или железо..."
Некоторые русские революционеры также стали за последнее время сознавать громадную силу неповиновения правительству. Но они не понимают того, что стойкое и спокойное неповиновение может вытекать только из религиозного настроения. Они воображают, что можно одной рукой поощрять такое пассивное сопротивление, а другой -- разжигать в людях классовую невависть. Но одно с другим совершенно


*) Литературный критик Честертон.

-- 33 --


несовместимо. Ненависть никогда не удовольствуется одним только неповиновением ....