Suit «tolstovtsa» V.A. Molochnikova (On Material Archive
Document State Museum L.N. Tolstogo)
Yu.V. Varfolomeev
In article through prism of the lawsuits is considered philosophicalreligious
phenomenon «tolstovstva», as well as situation around
legal responsibility L.N. Tolstogo and his followers. In the centre of
the study – a conflict between personality and power, conscience
and arbitrariness, free thought and semi-official publication, and,
in particular, problem of the spreading tolstovskogo teachings and
connected with this criminal prosecution supporter writer. In article
are considered measures undertaken Livom Tolstym on organizations
of legal protection defendant V.A. Molochnikova. The Study all
vicissitudes judicial hearing is conducted on base of the analysis
of the letters Molochnikova, revealed by author in division of the
manuscripts State museum L.N. Tolstogo.
Key words: «Тolstovеts», Molochnikov, Tolstoy, Suit, legal protection,
letter.
Наблюдая за движением по распростране-
нию его учения, Л.Н. Толстой недвусмысленно
заявлял: «Я Толстой, но не “толстовец”»1, хотя
никогда не дистанцировался от так называемых
«толстовцев» и неизменно приходил им на по-
мощь, и в первую очередь в случае их уголов-
ного преследования. Известен случай, когда
писатель, пытаясь защитить одного из своих
последователей – Н.Е. Фельтена, даже обращал-
ся к судебному следователю, который вел это
дело, с официальным заявлением об освобож-
дении Фельтена от всякой ответственности и о
возбуждении судебного преследования против
него, Толстого, мотивируя это тем, что власти,
организовав гонения на идеи, развиваемые им,
Толстым, запрещая его книги и брошюры, долж-
ны прежде всего привлечь к ответственности
его самого, как автора и распространителя этих
идей и сочинений, а никак не третьих лиц2.
Действительно, «Логика и закон требовали
возбуждения дознания против самого Толстого
и привлечения его, как главного виновника по
настоящему делу, – констатировал жандармский
офицер А.И. Спиридович, – но на Толстом был
запрет, и его трогать было нельзя никому. Все мы в
отделении слышали не раз, что существует Высо-
чайшее повеление, дабы графа Льва Николаевича
Толстого не трогать ни в коем случае. Лев Толстой
находился под защитой Его Величества»3.
Ситуация вокруг юридической ответствен-
ности Толстого и «толстовцев» на самом деле
складывалась парадоксальная. Но, «Правосудие,
– восклицал адвокат и политик В.А. Маклаков, –
должно быть равным для всех!.. И поэтому, пока
государственная власть самого Толстого не при-
влекает к ответственности, она не имеет права
карать тех, кто его учение повторяет. Отношение
государства к Толстому понятно. Но из трогатель-
ного оно становится соблазнительным, если его
будут вымещать сугубым преследованием тех, кто
от Толстого научился; и самая безнаказанность
Толстого превратится в изощренное мучитель-
ство, если его заставлять смотреть, как, не касаясь
его, поступают с его учениками»4. Эту же мысль
несколько позднее подчеркивал и В.Д. Набоков:
«за последние тридцать лет Толстой лишен был
возможности на родине своей свободно и откры-
то проповедовать свое учение!.. преследования,
которым подвергались ученики и последователи
Толстого, были сугубой и сугубо-лицемерной же-
стокостью по отношению к нему самому…»5.
Обо всех единомышленниках, попавших в
беду, Л.Н. Толстой принимался хлопотать, прося
разъяснения или непосредственного участия в
том или ином деле у многочисленных знакомых
юристов, таких как: А.Ф. Кони, Н.В. Давыдов,
М.А. Стахович, В.А. Маклаков, Н.К. Муравьев
и др.
Пожалуй, самым известным по неодно-
кратным судебным процессам в те годы стал
многострадальный «толстовец» В.А. Молочни-
ков. Впервые он был привлечен к суду в 1908 г.
«Опять схвачен в Новгороде всеми знающими его
уважаемый небогатый человек Вл. Молочников и
заперт людьми, называющими себя судьями, на
год в тюрьму, – с негодованием писал в редакцию
газеты “Русь” Лев Толстой. – И все это за то, что
он держал у себя мои сочинения и давал их людям,
желающим прочесть их»6.
С того момента, как Толстой узнал о при-
влечении Молочникова к суду, он сразу же стал
хлопотать о его судьбе и первым делом написал
письмо Н.В. Давыдову, приложив к нему обви-
нительный акт и письмо самого Молочникова.
«Что мне делать? – обращался писатель с этим
сакраментальным вопросом к юристу 11 апреля
1908 г. и делился с ним своими мыслями по этому
поводу. – Мой план двоякий: или самому поехать
в Петербург, вызваться быть защитником его или
подать заявление, в котором выразить, что книги
получены им от меня, что если кто виноват, то я, и
если кого судить, то именно меня; Как посту-
пить в этом случае? Научите меня или составить,
если можно, такое заявление или посоветуйте
ехать самому в Петербург и быть защитником»7.
Давыдов как опытный юрист, долгое время
занимавший высокие судейские должности, отго-
ворил Льва Николаевича от такого рода действий,
понимая, что кроме скандального ажиотажа,
связанного с именем Толстого, вокруг этого дела
ничего не выйдет, и Молочников в любом случае
будет осужден. В действительности так все и про-
изошло. Узнав о драматичном исходе судебного
процесса, 8 мая 1908 г. Лев Николаевич направил
письмо Давыдову, в котором взволнованно сооб-
щал ему об огорчившем его известии: Молочни-
ков присужден к заключению в крепости на год.
«Не могу понять того, что делается в головах и,
главное, в сердцах людей, занимающихся состав-
лением таких приговоров, – искренне сокрушался
писатель. – Жалею, что Вы отговорили меня от за-
щиты. Я, разумеется, не защищал бы, а постарал
бы обратиться к голосу совести тех несчастных
людей, которые делают такие дела»
Однако Толстой не терял надежды вызволить
из беды своего единомышленника и поинте-
ресовался у Давыдова: «Можно ли что-нибудь
сделать?»9. На что Николай Васильевич посовето-
вал писателю, что Молочникову следует предпри-
нять все процессуальные меры, предусмотренные
законом, а именно: обратиться с апелляцией на
это судебное решение, и уже 13 мая Толстой пи-
шет осужденному: «Вчера был у нас известный
адвокат Муравьев10. Мы с ним говорили о вас,
и он взялся сделать, что возможно. Он человек
хороший, и смело обращайтесь к нему»11.
Для присяжного поверенного Н.К. Муравьева
исполнить просьбу Льва Николаевича было делом
чести и совести, так как он был абсолютно уверен
в правоте и писателя, и его последователей. Взяв-
шись помочь осужденному «толстовцу», сразу же
после встречи с писателем, адвокат направил Мо-
лочникову две доверенности, которые тот должен
был заполнить на имя своих официальных пред-
ставителей – Н.К. Муравьева и В.А. Маклакова.
24 мая 1908 г. Муравьев получил от Молоч-
никова письмо, в котором тот излагал свой взгляд
на эту проблему: «Лев Николаевич Толстой гово-
рил и писал мне о Вас, как о добром и хорошем
человеке, желающем принять участие в деле по
оправданию меня перед судом, – обращался он
адвокату. – Написанные Вами доверенности на
имя Ваше и Маклакова я получил»12. В письме
Молочников также выражал искреннюю благодар-
ность Муравьеву за «хлопоты и доброе располо-
жение», и даже собирался лично поблагодарить
его, но, будучи проездом в Москве, не застал
Николая Константиновича дома. В то же время
Владимир Аифалович извещал Муравьева, что
«добрыми услугами» ни его, ни Маклакова он
воспользоваться не может13.
Свое решение не апеллировать приговор суда
в вышестоящей судебной инстанции – Сенате, о
чем, кстати, он сообщил и Л.Н. Толстому, В.А. Мо-
лочников объяснял следующим образом: «Пода-
вать в Сенат, кроме того, что не имеет логического
смысла – если бы в этом отношении я хотел пойти
на компромисс, я мог бы это сделать в начале
суда надо мною, – рассуждал он, – немножко не
сознаться, немножко попросить и т.д. – не могу,
еще повинуясь непосредственному чувству, под-
сказывающему мне ненужность этого дела»14.
Эти слова убежденного «толстовца», безу-
словно, свидетельствовали о его непреклонной
идейной позиции и следовании принципу «не-
противления злу насилием». «Хочу, чтобы Вы
верили моей искренности, – просил он Муравьева,
– и не подумали, что рисуюсь или отказываюсь
славы ради и т.п.»15. Даже знакомые Владимира
Аифаловича осуждали и порицали его за отказ от
защиты, но он своего решения не изменил. «Так
поступить велит мне Бог, который в душе моей»16,
– убежденно заявлял он. Несомненно, что в сво-
ей вере он всегда ощущал незримую поддержку
своего кумира – Льва Толстого, который, приходя
Молочникову на выручку в тяжелых испытаниях,
желал ему: «Помогай Вам Бог оставаться в том
же духовном состоянии, главное, прощать тех,
кто Вас мучит»17.
Однако в отношении обреченности своего
судебного дела Молочников был не прав. Та-
ким высокопрофессиональным адвокатам, как
Н.К. Муравьеву и В.А. Маклакову было вполне по
силам добиться, если не оправдания «толстовца»
по этому делу, то, во всяком случае, смягчения
его участи. Подтверждением этого может служить
другой судебный процесс над Молочниковым – в
1910 г., где они выступили его защитниками, и
который закончился оправданием Владимира
Аифаловича.
9 сентября 1910 г. в Новгороде на выездной
сессии Петербургской судебной палаты под пред-
седательством Н.С. Крашенинникова слушалось
дело «толстовца» В.А. Молочникова по обвине-
нию его в том, что он «непублично» возбуждал
нескольких лиц к отказу от военной службы, и
в том, что он хранил у себя, в целях распростра-
нения, брошюры Л.Н. Толстого, «заведомо для
него возбуждающие к неповиновению закону и
ниспровержению существующего государствен-
ного строя»18.
И на этот раз Лев Толстой не остался безу-
частным к судьбе своего последователя и попро-
сил Н.К. Муравьева и В.А. Маклакова взять на
себя его защиту. «Одной из очередных защит, –
вспоминал Николай Константинович, – принятой
мною по желанию Л.Н. Толстого, была защита его
единомышленника В.А. Молочникова, которую
я провел в Новгороде вместе с Маклаковым, что
было явной перегрузкой процесса защитой, на-
столько несложен был этот процесс»19.
В защитительной речи присяжный поверен-
ный Муравьев, рассуждая по существу предъ-
явленных Молочникову обвинений, утверждал,
что в самом обсуждении в кругу единомышлен-
ников каких угодно вопросов нельзя усмотреть
«пропаганды», даже если один из беседующих
осведомленнее, начитаннее других. Адвокат
высказал мнение о том, что прокурор, вторгаясь
в тесный круг знакомых обвиняемого, явно сме-
шивает преследование публичной пропаганды,
по закону преступной и, безусловно, наказуемой,
с распространением каких угодно учений не-
публично, что преследуется лишь тогда, когда
пропаганда эта «не могла встретить надлежащего
противодействия»20.
Столь же нелогично, по мнению защитника,
было бы рассматривать отказавшихся в силу убеж-
дения от военной службы толстовцев за солдат,
а письма их братьев по вере, ободряющие их и
поддерживающие их душевную бодрость, – за акт
возбуждения к отказу от несения службы. «И же-
стоки, и бесполезны законы, – резюмировал он, –
которые направлены на борьбу с непреоборимым
Отечественная история 71
стремлением лиц, единых по духу, и к общению,
и к состраданию в минуты гонений»21.
Другой защитник Молочникова – В.А. Ма-
клаков – в своей речи указал на искусственность
улик, которыми доказывают, будто подсудимый
преступным образом распространял учение Тол-
стого, находился в провокационном противоречии
с тем, что та же прокуратура не преследовала
самого Льва Толстого, несмотря на его неодно-
кратные о том просьбы.
В конечном итоге во многом благодаря силь-
ной защитительной аргументации присяжных
поверенных Муравьева и Маклакова Судебная
палата оправдала «толстовца» Молочникова.
Буквально на следующий день, узнав из
телеграммы защитников о благополучном ис-
ходе волновавшего его дела, Л.Н. Толстой пишет
Муравьеву: «…очень благодарю вас, Николай
Константинович, за участие в деле близкого мне
человека. Мне кажется, что я уже надоел вам
своими поручениями, что вы должны бы давно
отказывать мне, а вместо этого вы все продолжаете
делать мне доброе и приятное»22.
В одном великий писатель оказался не прав
– он, конечно же, не «надоел своими поручения-
ми» адвокату Муравьеву, который и после смерти
Толстого продолжал «доброе и приятное» для
Льва Николаевича дело – отстаивал в суде права
его единомышленников.
В 1914 г. В.А. Молочников в очередной раз
оказался перед царским судом за свои убеждения
и проповедь учения Л.Н. Толстого. Памятуя о
советах Льва Николаевича, он обратился к при-
сяжному поверенному Муравьеву: «Могу ли я
рассчитывать на Вашу защиту 24 ноября в Петро-
градской Судебной Палате? осталась неделя,
а во мне нет достаточно духовных сил, чтобы
покориться большой воли, не предприняв меры
к предотвращению предстоящих неприятностей.
К тому же я не один – семья…»23.
К сожалению, на этот раз Муравьев, связан-
ный обязательствами защитника по другим про-
цессам, не смог выкроить времени для приезда
в Петроград по делу Молочникова. Он долго от-
тягивал ответ Владимиру Аифаловичу, принимая
все усилия для того, чтобы приехать на защиту,
но, все-таки 22 ноября 1914 г. вынужден был ему
сообщить, что не может этого сделать. Вместе с
тем он попросил принять на себя эту защиту из-
вестного столичного юриста М.Л. Гольдштейна
– «великолепного адвоката, которому обращался
несколько раз и Лев Николаевич, – писал он
Молочникову. – Не сомневаюсь в его согласии.
Известите меня о результатах»24. Кроме того, он
решил подстраховаться, и с такой же просьбой
обратился еще к одному петроградскому адвокату
– присяжному поверенному Н.И. Идельсону.
Однако расчет Муравьева на помощь этих
опытных адвокатов провалился, как оказалось,
по весьма пикантной причине – из-за специфики
этого дела. «Присяжный поверенный Идельсон
откровенно сказал мне, – писал Молочников уже
после процесса Муравьеву, – что как еврею ему
неудобно выступать с разъяснениями Христиан-
ской религии – единственная основа для защиты
– то же он сказал о Гольдштейне»25. К тому же у
Гольдштейна было назначено к слушанию еще
одно дело в том же Департаменте Сената, но он,
тем не менее, «оставался наблюдать ход моего
дела»26, – вспоминал Молочников. А защищал
его «по назначению суда» адвокат А.А. Захарьин,
который, как видно, ответственно и неравнодушно
подошел к этой защите. «Он очень волновался и
говорил очень горячо, – вспоминал Молочников,
– заставил судей долго совещаться. А судьи…
кормятся, им иначе нельзя…»27, – сокрушенно
подытожил Владимир Аифалович.
Итоги процесса обескуражили последователя
Льва Толстого. «Холодные они в столице люди, –
восклицал Молочников. – Говорить с ними как с
холодной стеной. Мне почти стыдно, что защищался
– этого не нужно было делать. Если уж не хватило
мужества сказать им главное: мы так окружили
себя стеной лицемерия, что тот у кого есть хоть
капля человеческого достоинства должен заявить
об этом. Вот какова должна быть моя защита. А я,
чтобы спасти свою шкуру, все уверял, что не хотел
оскорблять правительство и пр.»
Хроника судебных дел Молочникова была
бы неполной, если не сказать о последнем деле
знаменитого «толстовца», хотя это была уже
другая эпоха, другая страна. В 1927 г. советски-
ми органами в Новгороде было возбуждено дело
против владельца слесарной мастерской В.А. Мо-
лочникова, обвинявшегося в «присвоении госу-
дарственного имущества». Одновременно с этим
рассматривалось дело «о национализации завода
В.А. Молочникова в г. Новгороде»29. Защитником
теперь уже «буржуя» Молочникова выступил мэтр
досоветской присяжной адвокатуры Н.К. Мура-
вьев. Однако исход этих дел советским «право-
судием» был заранее предрешен, даже несмотря
на все усилия выдающегося адвоката.
Время и люди сотворили печальную и не-
справедливую метаморфозу с убежденным «тол-
стовцем» В.А. Молочниковым. Человек, который
всю жизнь с отчаянным самопожертвованием
боролся с произволом и лицемерием царских
властей, отстаивал христианские заповеди и
учение Льва Толстого, этот, по словам великого
писателя, «уважаемый небогатый человек», стал
для большевиков в одночасье «классово чуждым
элементом». Такие разные дела «толстовца» Мо-
лочникова, но во всех них просматривается один и
тот же конфликт: противоречия между личностью
и властью, совестью и произволом, свободомыс-
лием и официозностью.
Примечания
1 Цит. по: Пругавин А.С. О Льве Толстом и о толстовцах.
Очерки, воспоминания, материалы. М., 1911. С. 227.
Ю.В. Варфоломеев. Дело «толстовца» В.А. Молочникова
Известия Саратовского университета. 2009. Т. 9. Сер. История. Международные отношения, вып. 1
© М.В. Зайцев, 2009
2 Пругавин А.С. Указ. соч. С. 298–299.
3 Спиридович А.И. При царском режиме // Архив русской
революции: В 22 т. М., 1993. Т. 15. С. 131.
4 Право. 1910. № 37. Стб. 2242.
5 Набоков В.Д. Лев Николаевич Толстой // Право. 1910.
№ 46. Стб. 2749.
6 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Юбилейное. Т. 78.
М., 1956. С. 142.
7 Там же. С. 121.
8 Там же. С. 132.
9 Там же.
10 Муравьев Николай Константинович (1870–1936) – при-
сяжный поверенный. Один из организаторов и участни-
ков первой группы политической защиты «московская
пятерка» в составе: В.А. Маклаков, Н.П. Малянтович,
Н.В. Тесленко и М.Ф. Ходасевич. С 1898 по 1917 г.
– лидер неформального объединения политических
защитников «Молодая адвокатура». С марта 1917 г.
по февраль 1918 г. – председатель Чрезвычайной
следственной комиссии Временного правительства.
Составитель духовного завещания Л.Н. Толстого. С
1928 по 1936 г. – член Комитета по исполнению воли
Л.Н. Толстого в отношении его писаний.
11 Толстой Л.Н. Указ. соч. Т. 78. С. 140.
12 Отдел рукописей Государственного