В 1882 году Ге случайно попалась на глаза статья Льва Толстого «О переписи в Москве». То, что давно и страстно искал художник – путеводную звезду в своих нравственных исканиях – он разглядел в словах писателя: «всегда будет это дело и одно дело, на которое стоить положить всю жизнь… Дело это есть любовное общение людей с людьми и разрушение тех преград, которые возвели люди между собой, для того, чтобы веселье богача не нарушалось дикими воплями оскотинившихся людей и стонами беспомощного голода, холода и болезней». Как написал впоследствии художник:«Как искра воспламеняет горючее, так это слово меня всего зажгло… Я еду в Москву обнять этого великого человека и работать ему. Я стал его другом. Все стало мне ясно. Это была бесконечная радость». В духовных исканиях Толстого, художник, наконец, обрел ту нравственную опору, которую он так долго искал, особенно то, что занимало его последние годы раздумья о природе добра и зла, изложенными в Евангелии, суть христианского учения, не искаженного служителями культа официального православия.
Именно об этом и велась беседа в тот памятный октябрьский вечер в простой крестьянской избе.
«Не надо изобретать нового учения в христианстве, – говорил Лев Николаевич. Надо только по-настоящему, искренно и вдумчиво, читать то, что написано в Писании. Так я читал евангелия и нашел в них вполне доступную, как и сказано в евангелиях, младенцам истину. И потому, когда у меня спрашивают: в чем состоит мое учение и как я понимаю христианское учение, я отвечаю: у меня нет никакого учения, а понимаю я христианское учение так, как оно изложено в евангелиях». Толстой все более распалялся, голос его гремел. Николай Николаевич с восторгом внимал речам своего друга и духовного учителя, ловя каждое его слово.
«Слушал я разговор безграмотного мужика странника о Боге, о вере, о жизни, о спасении, и знание веры открылось мне, – продолжал Толстой. Сближался я с народом, слушая его суждения о жизни, о вере, и я все больше и больше понимал истину.
Но стоило мне сойтись с учёными верующими или взять их книги, как какое-то сомнение в себе, недовольство, озлобление спора возникали во мне, и я чувствовал, что я, чем больше вникаю в их речи, тем больше отдаляюсь от истины и иду к пропасти. Только для меня, несчастного, ясно было, что истина тончайшими нитями переплетена с ложью и что я не могу принять её в таком виде…».
В том же году в Москве Ге написал портрет Льва Толстого в его хамовническом доме. Писатель представлен за работой над рукописью трактата «В чем моя вера». Этот портрет по праву считается одним из лучших пожизненных изображений великого писателя в процессе творческого созидания литературного произведения.
Встреча с Толстым, его сильное духовное влияние привело к бурному творческому подъему в живописи Николая Ге. В результате он создал свой знаменитый «страстной цикл» в центре, которого, конечно, находится прославившее его полотно «Что есть истина?».
Это полотно было по-настоящему выстрадано художником, являлось плодом его долгих нравственных исканий. Ге изобразил известный евангельский сюжет, когда Христос предстает перед могущественным властителем Иудеи, и « Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина?» (Ин. 18:34-38). Впервые в русском искусстве Ге решительно нарушал традицию изображения Христа как образец Высшей духовной и физической красоты. Ге делал это сознательно, считая своей заслугой, что он «сломал» тициановского и леонардовского Христа.
У Леонардо да Винчи в «Тайной вечере» Христос – это идеал высшей внешней и внутренней человеческой красоты. У Тициана Вечеллио в «Динарии кесаря» - это символ спокойной и высокой мудрости, причем это подчеркивается и в колористическом решении этого шедевра, когда лицо Спасителя как бы светиться изнутри, а лицо фарисея – темное и грубое. В картине Ге - все наоборот. Монументальная, словно античная фигура Пилата с простертой в театральном жесте рукой, освещенная солнечным светом символизирует величье и блеск власти. Насмешливое самодовольное лицо с иронической улыбкой выражает спокойную и даже добродушную уверенность. Христос же в грязной оборванной одежде, находится в тени. В его облике нет ничего величественного и красивого. Лишь в горящем и несколько грустном взгляде читается несогласие - протест, а так же понимание глубокого духовного заблуждения стоящего перед ним могущественного владыки.
Художник подчеркивает, что внешний блеск фигуры Пилата, сияние его расшитой золотом тоги, противопоставлен невзрачному, к тому же измученному побоями и издевательствами Спасителя, который и есть Истина, но Истина, часто скрытая от глаз толпы, ибо она лишена внешнего блеска и не рядится в драгоценные одежды.
Взгляды Толстого, несомненно, повлияли на концепцию картины и ее живописное исполнение. Толстой так охарактеризовал это произведение: «На картине изображен с совершенной исторической верностью тот момент, когда Христа водили, мучали, били, таскали из одной кутузки в другую, от одного начальства к другому и привели к губернатору, добрейшему малому, которому дела нет ни до Христа, ни до евреев, но еще менее до какой-то истины, о которой ему, знакомому со всеми учеными и философами Рима, толкует этот оборванец; ему дело только до высшего начальства, чтоб не ошибиться перед ним. Христос видит, что перед ним заблудший человек, заплывший жиром, но он не решается отвергнуть его по одному виду и потому начинает высказывать ему сущность своего учения. Но губернатору не до этого, он говорит: Какая такая истина? и уходит. И Христос смотрит с грустью на этого непронизываемого человека».
Понятно, что такая смелая трактовка известного евангельского сюжета и изображения Христа не смогла не вызвать ожесточенных споров и протестов, как от сторонников традиционной, восходящей к Возрождению и классицизму трактовки образа Христа, так и от Иерархов Православной церкви и, в конце концов – императорской власти.
После появления картины на XVIII передвижной выставке в Санкт-Петербурге обер-прокурор Святейшего синода, известный ревнитель чистоты православия Константин Победоносцев обратился к Александру III с письмом: «Не могу не доложить Вашему Императорскому Величеству о том всеобщем негодовании, которое возбуждает…картина Ге «Что есть Истина?»… Художник имел в виду надругаться над… образом Христа богочеловека и Спасителя». На полях письма Император написал: «картина отвратительная…» и повелел снять ее с выставки и запретил возить по России. Обер-прокурор Святейшего Синода был символом реакции Александра III на либерализм и реформы его отца, которые, по его мнению, привели Россию к нигилизму, брожению умов и безбожию и, как результат, стоили Императору жизни.
Как написал о Победоносцеве А.Блок:
«В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла…»
Жестокий гонитель «раскольников всех вероисповеданий», который задался целью «переломить хребет русскому баптизму, штундизму и редстокизму», Победоносцев с ненавистью относился к всяческим попыткам богоискательства и евангелизма вне православия. Поэтому именно он был инициатором отлучения в 1901 году от церкви и Л.Н.Толстого. А тогда, в 1890 году, обер-прокурор увидел отражение опасных взглядов Льва Толстого на христианство в евангельской живописи Николая Ге и поэтому настоял на запрещении картины. Это произвело сильное впечатление на Павла Третьякова, который воздержался от приобретения картины в свою знаменитую коллекцию. И только довольно резкое вмешательство Льва Толстого, написавшего ему: «Выйдет поразительная вещь: вы посвятили жизнь на собирание предметов искусства – живописи и собрали подряд все для того, чтобы не пропустить в тысяче ничтожных полотен то, во имя которого стоило собрать все остальное. Вы собрали кучу навоза для того, чтобы не упустить жемчужину. И когда прямо среди навоза лежит очевидная жемчужина, вы забираете все, только не ее…» заставило Третьякова изменить свое решение и приобрести картину. При этом он написал Толстому, назвавшему картину Ге «эпохой в христианском искусстве», - «окончательно решить может только время, но Ваше мнение так велико и значительно, что я должен… поправить ошибку, теперь же приобрести картину и держать ее до времени, когда можно будет выставить». Тем не менее, Павел Михайлович все-таки решился ее выставить, правда, писал Толстому, что она никому не нравится, но живет в экспозиции. Он говорил, что не хочет навлекать на свой музей надзор полиции, чтобы галерею вдруг закрыли или картины снимали, это бы мешало его делу. На самом деле он не понял и не принял картину Ге, ее живопись, которую считал «неряшливой» и, главное, ему не нравилась невзрачная фигура Христа, стоящего в тени. После покупки Павлом Михайловичем картина "Что есть истина?" не сразу попала в галерею. Полученные за нее деньги Ге отдал толстовцу Ильину, а тот увез картину в Европу, а затем в Америку. В течение 1890-1891 годов она путешествовала – Гамбург, Берлин, Ганновер, затем Балтимор и Бостон, – но успеха там не имела. Если в России картина вызывала возмущение и споры, то за рубежом она была совершенно не понята и встречена равнодушно.
Художник так и не добился признания и понимания своего главного творения. В последние дни весны 1894 он тихо завершил свой земной путь у себя на хуторе. Но прав оказался Павел Третьяков. Живопись Николая Ге с его духовными искания, с попытками осмысления вечных Евангельских истин была понята и принята его потомками. Уже через несколько десятилетий после его смерти и зрители, и искусствоведы единодушно признали Ге наиболее значительной фигурой русской живописи второй половины XIX века. Теперь на его хуторе, где долгие годы в тихом живописном углу сада прижались друг к другу два скромных могильных холма – последнее успокоение великого живописца и его жены, стоит красивый памятник тому, кого теперь считают ярким живописцем, чей неукротимый дух и могучий талант создали свой, ни на кого не похожий образ Спасителя,- не Бога, а смертного Человека, принесшего в мир новое этическое учение, противопоставившего себя грубой и самодовольной силе мира. Образ, полный страсти и протеста, к созданию которого пришел в своих духовных исканиях великий художник.



© Copyright: Михаил Беленкин, 2009
Свидетельство о публикации №1905080065
Рецензии

преведе го на български, моля.
все пак това не е русия.

А той е един и същ в нас.А криворазбрания Ви национализъм е следствие от това че все още не сте дорасли да бъдете духовен човек и затова сте и анонимен...Все пак руския е на кирилица и речника му е като българския но простотията си е байганьовска...