ВЕЛИКАЯ ПАШНЯ.

1.

Чудный, прозрачно ясный, апрельский день. Воздух полон радостного света. Жаворонки чудесно заливаются над просыхающими полями.

Я приехал сегодня в Ясную в то время, когда Лев Николаевич пашет. Он уже много лет пашет полосу вдовы, оставшейся со многими детьми без мужа работника.
Он хлопочет сейчас на дворе, кончая налаживать соху. Он привязывает к оглобле бутылку с водой, и белая лошадка его трогается.
Мы давно уже на пашне. Я так рад, что вижу, как он работает. Как истово он пашет, весь уходя в свою работу, зорко следя, чтобы не было ни единого огреха.
Он пашет, как старый, всю жизнь слитый во едино с землей, мужик. Чувствуешь, что он знает мужицкий труд каждым своим суставом.

Там, в дали, кругом, по крестьянским полям движутся такие же фигуры пахарей, его товарищей по работе.
Миллионы их идут сейчас за плугом по всей России, по всему миру. И со всеми он слит сейчас в одну душу, в одно тело, в один великий праведный труд, на котором жизнь мира.

------------------------
Лев Николаевич все подзывает меня, и я хожу рядом с ним. Он расспрашивает меня о моих работах. Я рассказываю ему о задуманной повести. Он говорит о правде в творчестве, о том, что все написанное должно глубоко дышать правдою жизни. Он говорит, что даже когда он писал "Войну и мир", он не хорошо знал порою, как разрешить тот-то узел, ту-то сцену романа, и порою писал так, что выходило похоже на правду, но не было ею.
Великий гений, он так строг к себе. И он учит этой строгости, которая так важна для писателя.
Но говорит он все это так, что не охлаждает, а, напротив, ободряет меня.

Мы говорим, а белая лошадка все идет и идет, и соха делает свое дело, точно, аккуратно отваливая пласт за пластом. И грачи важно следуют за ней по новой и новой борозде.
Солнце заливает потоками весеннего, мягкого, опьяняющего радостью света черную пашню и шагающего по ней старика в серой блузе и в белой фуражке, великого пахаря, ведущего новую борозду для всего человечества.


2.

Он опять подзывает меня. Он учит меня пахать. Дрожащими от волнения руками стараюсь я действовать с сохой.
Это не легко -- надо управляться с прыгающей от моей непривычки сохой и в то же время править лошадью.
Он ласково направляет, наставляет меня.
Учитель так хорош, но ученик плох. И все же я счастлив.


3.

Он отдыхает. Он сидит на меже и выбрасывает из лаптей набравшуюся туда землю.
Это не большая фигура Льва Толстого, -- это сидит теперь маленький деревенский старичок, который так слит в одно неразрывное целое с этой черной землей, с кормилицей человечества.


4.

На другое утро он до завтрака работает -- пишет в кабинете послесловие к "Крейцеровой сонате", а я тут же переписываю из-под его руки.
Я сижу с ним во время самой его работы, когда никто никогда с ним не бывает.
Скрипит его перо... Слышится его дыхание... Он ворочается... Покряхтывает порой...
Иногда он даже заговаривает со мной. И тогда я ему говорю приходящие мне в голову мысли по поводу его послесловия. Две из них он вставляет в свое писание и с нежной своей деликатностью хочет написать, что это мысли И. И. Г. Я прошу его этого не делать. Я так рад, что мои песчинки попали в его гору. Я, как муха у Крылова, могу сказать: "И мы пахали!"

------------------------
Незабвенные часы с ним в поле на пашне. Незабвенные часы с ним здесь в кабинете. Вчера он пахал, а сейчас пишет, а через два часа будет опять пахать.
Эта рука, которая написала и пишет величайшие творения, над которыми радуются и плачут и будут века восторгаться, и плакать, и радоваться, и загораться великим светом миллионы человеческих душ, -- эта рука через два часа возьмется снова за рукоятку сохи и станет прорезать новые борозды на крестьянской пашне.
Как нелепы кажутся здесь уверения о несовместимости умственного труда с физическим, которыми мы все оправдываемся, взваливая весь основной труд на крестьянские плечи.

Здесь разрешается великая проблема жизни: проблема осуществления истинной, цельной жизни человека, проблема осуществления мировой справедливости, истинного братства, настоящего равенства, которое только тогда и может быть, когда каждый одинаково будет участвовать в добывании хлеба насущного своими руками.


5.

Вечером с полей движутся, чернеющие на золоте заката, могучие крестьянские фигуры верхами с тащащимися сзади перевернутыми сохами.
И позади всех этих богатырей земли чернеет на золотом фоне неба широкая спина Льва Толстого.

Бывший участник военного человекоубийства, бывший рабовладелец. Бывший владелец огромных земель. Бывший собиратель богатств. Сейчас сотоварищ всех крестьян, всех пахарей мира, всех трудящихся.

Великая картина из того нового мира, где не будет великих и малых, властителей и подвластных, господ и рабов, хозяев и рабочих, паразитов и эксплоатируемых,
Где все люди на свете будут одинаково трудящиеся и любящие братья.

Он, великий пахарь, прорезает глубокие борозды для посева этого нового мира.