Б. Бялокозович
И.А. БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ И Л. ТОЛСТОЙ
(история одной неопубликованной статьи)1
Когда Пётр Алексеевич Сергеенко, друг и почитатель Л.Н. Толстого,
занимаясь подготовкой "Толстовского международного альманаха"
в связи с 80-летием писателя, обратился к юбиляру за советом,
кто из знакомых ему поляков мог бы принять в нём участие,
Толстой без малейших колебаний сразу же ответил: Мариан Здзехов-
ский и Бодуэн де Куртенэ. В письме к Бодуэну от 25 апреля 1908 г.
П.А. Сергеенко писал: "Редакция "Международного альманаха имени
Л.Н. Толстого " обращается к Вам с просьбой: не пожелаете ли
Вы принять участие в альманахе, задача которого осветить по возможности
всесторонне многогранную личность Л.Н. Толстого (личные
впечатления, беседы с Т, его письма и т.п. или Ваше
отношение к нему).
Если наше предложение Вам по сердцу, не откажите, пожалуйста,
прислать Вашу статью без замедления, потому что времени
осталось мало, а работы с изданием и переводами на другие языки
очень много. Кроме того, редакция "Альманаха" не находит возможности
напечатать ни одной строки, не продержав корректуры
в Ясной Поляне.
Сам Лев Николаевич относится к нашему начинанию с присущей
ему добротой. Он и указал на Вас как на достойного участника
"Альманаха" (письма хранятся в Архиве Российской академии наук в
Петербурге: Ф. 102. Оп. 2. № 280).
И.А. Бодуэн де Куртенэ, отвечая адресату, в письме из Санкт-
Петербурга от 15 (28) мая 1908 г. сообщал следующее:
"Извините, что только сегодня отвечаю на Ваше письмо от
25 апреля. Я был ужасно занят всё это время.
Считаю себя очень польщенным Вашим предложением и охот-
© Б. Бялокозович, 2001.
Текст представляет собой сокращённый вариант статьи "Неизвестная
судьба статьи-исследования И.А. Бодуэна де Куртенэ "Л.Н. Толстой и
смертная казнь" // Вести. Нижегород. ун-та им. Н.И. Лобачевского. Сер.
филол. Вып. 1. 1999. С. 88-98.
7
но приму участие в "Международном альманахе имени Л.Н. Толстого
". К сожалению, я не знаком лично со Львом Николаевичем и у меня
нет никаких его писем. Следовательно, я могу написать только по
поводу его взглядов, высказанных печатно. И вот я хотел бы остановиться
на отношении Л. Н-ча к заповеди "не убий!" и к "смертной
казни". При этом я позволил бы себе высказать тоже моё личное
отношение к этому вопросу (к вопросу о смертной казни). Не знаю
только, допустимо ли в статьях, предназначенных для "Альманаха ",
изложение своих собственных взглядов на отдельные вопросы, или
же необходимо держаться в строго определённых рамках личности
самого Льва Николаевича.
Буду Вам весьма обязан за точное указание хотя бы на открытке
в самых коротких выражениях: "Да" или "Нет" (письмо
хранится в Государственном музее Л.Н. Толстого в Москве. Архив
П.А. Сергеенко, инвентарная оп. 65790).
Такие сведения он получил в письме от 4 июня 1908 г. из Клина
(Московская область), где жил тогда П.А. Сергеенко: "Извините,
пожалуйста, глубокоуважаемый Иван Александрович, что я замедлил
с ответом.
Я был в отсутствии.
Очень буду рад, если Вы дадите что-нибудь в "Альманах" о
Льве Николаевиче. Его личность, разумеется, должна быть центром
и сердцевиной статьи, и отношение к нему желательно независимое
и вполне объективное ".
Получив ответ, Бодуэн де Куртенэ, хотя и был обременён другими
срочными (университетско-академическими и издательскими)
делами, всё же счёл своим долгом прежде всего выполнить взятое на
себя новое обязательство. Его статья под заглавием "Л.Н. Толстой и
смертная казнь" в процессе работы преобразовалась в своеобразное
научное исследование, довольно Обширное по своему объему (около
трёх печатных листов) и резко критическое по отношению к тогдашнему
правительственному режиму. Её содержание и объём обеспокоили
П.А. Сергеенко как редактора "Толстовского альманаха", что и
нашло своё отражение в его письме к Бодуэну от 16 июля 1908 года:
"Я сейчас вернулся из Ясной Поляны и застал Вашу статью и письмо,
глубокоуважаемый Иван Александрович. И я в отчаянии. Строительный
период "Альманаха " закончен. Материал поступил в типографию.
У меня оставлено про запас место для запоздавших статей.
Но Ваша статья слишком велика. Между тем в ней много бриллиан-
8
тов и, кроме того, она мне очень дорога по своему духу и содержанию.
Я сейчас буду писать о ней Льву Николаевичу. Быть может, он
предложит ее Черткову (если, конечно, Вы ничего не будете иметь)
для сборника "Против смертной казни ". Не хотелось бы, чтобы такая
большая и проникнутая человечностью работа пропала.
Во всяком случае, Вы известите меня, как мне поступить с Вашей
статьей, и не посетуйте на меня, если я не сумел Вам сказать
определенно о сроке присылки и о размере статьи".
Сергеенко скрывал от Бодуэна то обстоятельство, что он прежде
всего опасался цензурных осложнений из-за обостренных злободневных
формулировок в статье и в связи с этим возможного запрещения
цензурой выхода альманаха или же - в более благоприятном
случае - цензурного снятия статьи Бодуэна, что вело бы к отсрочке и
так уже опаздывавшего юбилейного „Толстовского альманаха". Он
пытался найти возможность опубликовать её в других изданиях, но и
здесь встретил огромные препятствия, о чём сообщал Бодуэну письмом
от 4 сентября 1908 г.: "Все мои попытки поместить её в настоящее
время (а теперь она как нельзя кстати) не увенчались успехом
и главным образом вследствие исключительного положения, в
котором находится наша нынешняя печать. Попробуйте в Петербурге.
М б, там климат дозволяет. Словом, жду
Ваших указаний и приношу Вам чувства глубокой благодарности и
уважения".
Бодуэн был очень взволнован, обеспокоен и недоволен всем ходом
событий, поскольку потратил много времени и труда и очень желал
опубликовать свою статью-исследование именно в "Толстовском
альманахе", надеясь, что таким образом она получит довольно широкую
известность и окажет своеобразное влияние на умонастроение
русской и мировой общественности. Чувствовал это великолепно и
Сергеенко. Встретясь с московским присяжным поверенным Иваном
Николаевичем Сахаровым, издателем двух сборников с материалами,
направленными против смертной казни, просил его поместить в планируемом
третьем сборнике статью Бодуэна "Л.Н. Толстой и смертная
казнь", о чём написал её автору, сообщая одновременно адрес редактора-
издателя: "В Москве мне пришлось встретиться с Ив. Ник.
Сахаровым, который издавал и издаёт книги по поводу см
казни. Я говорил с ним о Вашей статье, и он просил меня написать
Вам. Спишитесь с ним. Буду очень-очень рад, если у вас каша сварится
".
9
Бодуэн немедленно послал Сахарову свою статью и в сопроводительном
письме от 2 (15) октября 1908 г. сообщал: "П.А. Сергеенко
пишет мне, что он говорил с Вами о моей злополучной статье по вопросу
смертной казни. Посылаю Вам рукопись. Не скрою от Вас, что
мне было бы крайне неприятно, если бы этой статье, стоившей мне
относительно очень много труда и времени (отнятого у моих научных
работ по специальности), пришлось окончательно остаться в
писанном виде. Если бы Вы могли как-нибудь использовать ее для печати,
я был бы Вам очень благодарен.
Я готов на всякие сокращения и изменения, лишь бы осталась
суть моих мыслей и воззрений " (письма хранятся в Российском государственном
архиве литературы и искусства в Москве: Ф. 1289. Оп. 1.
Ед. 7).
Обеспокоенный отсутствием ответа, Бодуэн пишет 11 (24) октября
1908 г. второе письмо И.Н. Сахарову: "Не получая до сих пор
никакого извещения, я начинаю беспокоиться, дошли ли по назначению
обе эти посылки (имеются в виду заказное письмо и заказная
бандероль с рукописью статьи. - Б.Б.). Буду Вам весьма обязан за несколько
успокоительных слов. В случае если статья не годится, благоволите
возвратить мне рукопись под заказною (подчеркнуто Боду-
эном. - Б.Б.) бандеролью. Стоимость пересылки я вам верну почтовыми
марками ".
Причину задержки ответа И.Н. Сахаров объясняет в письме к
Бодуэну от 14 октября 1908 г. следующим образом: "Я получил Вашу
рукопись "Л.Н. Толстой и смертная казнь " — и лично думаю, что
Ваша статья была бы крайне ценным вкладом в предполагаемом
третьем издании "Сборника против смертной казни ". Но я не могу
Вам дать ответ, потому что вопрос о возможности издания
"Сборника " будет рассматриваться нашим кружком только в вос-
кресенье 19-го октября, после чего я поспешу осведомить Вас о наших
предположениях. Издание сборника будет, по-видимому, коллективным
делом как москвичей, так и петербуржцев. В Петербурге
очень горячо интересуется данным вопросом профессор В.Д. Кузьмин-
Караваев " (письма хранятся в Архиве Российской академии наук
в Петербурге: Ф. 102. Оп. 2. № 277).
Неизвестно, общался ли Бодуэн по поводу проблемы смертной
казни с В.Д. Кузьминым-Караваевым, но очередное письмо Сахарова
от 22 октября 1908 г. его очень огорчило: "Вопрос о новом издании
нашего сборника "Против смертной казни" остается пока в неопределенном
положении, так как предполагавшиеся издатели опасают-
10
ся конфискации издания, а расходы по изданию составляют сумму не
менее 1000 руб., а таких денег в нашем распоряжении не имеется.
Поэтому, хотя помещение Вашей статьи в сборнике (с некоторыми
сокращениями) было признано нашей группой очень желательным, я,
ввиду неопределенности вопроса об издании сборника, посылаю Вам
её обратно заказной бандеролью. Позвольте от всей души выразить
пожелание, чтобы Ваша красноречивая статья появилась в свет и
помимо нас ".
До какой степени Бодуэн дорожил своими идеями, высказанными
в статье "Л.Н. Толстой и смертная казнь", свидетельствует также
его переписка с Адольфом Черным (Яном Рокитой, 1864-1952), чешским
поэтом, ученым, педагогом, издателем и редактором журнала
"Slovansky prehled". Письма своему чешскому другу Бодуэн писал на
польском языке. Так, например, 27 мая (10 июня) 1908 г. он с радостью
сообщил, что его приглашают принять участие в альманахе, посвященном
Л.Н. Толстому [1]. И когда с напечатаньем статьи в России
постигла неудача, Бодуэн обратился за советом и помощью к своему
чешскому другу. В письме от 24 октября (6 ноября) 1908 г. он писал
следующее: "По требованию П.А. Сергеенко я написал для альманаха
в честь Л.Н. Толстого большую статью под заглавием
"Л.Н. Толстой и смертная казнь". К сожалению, статья не могла
быть напечатана, так как 1) я опоздал, 2) статья оказалась для
альманаха слишком обширной (два с половиной - до трех печатных
листов), 3) возникли цензурные опасения (статья написана смело и
откровенно). Статья эта очень понравилась и Сергеенко, и другим,
но все боятся конфискации в случае ее напечатания. И вот возникает
вопрос: нельзя ли ее опубликовать в Праге или где-либо за границей?
Хотелось бы, прежде всего, чтобы она увидела свет в русском
оригинале. Не могли бы Вы что-нибудь посоветовать? Очень жаль
моего труда, стоящего мне свыше двух недель битого часа. Я был
вынужден ознакомляться со специальной литературой. Сам же
предмет, смертную казнь, я рассматриваю там всесторонне и con
атоrе" [2].
Мои предварительные поиски статьи И.А. Бодуэна де Куртенэ в
русских, польских и литовских, а также чешских и словацких архивах
и других источниках пока что не принесли положительного результата.
Однако весьма существенные сведения о статье содержит архив
известного в свое время народника, публициста и общественного деятеля
Василия Васильевича Водовозова (1864-1933), сотрудника журналов
"Неделя" и "Русское богатство", а также газет "Северный вест-
11
ник" и "Слово", эмигранта с 1922 г., информацию о котором опубликовал
Ф.Л. Федоров в своей статье "К 80-летию со дня рождения
Л.Н. Толстого (1828-1908)" [3]. Заслуживает внимания его информация
о том, что согласно "Постановлениям и пожеланиям Первого
Всероссийского съезда печати", состоявшегося в Петербурге 22-
25 июня 1908 г. и вошедшего в историю как Толстовский съезд, была
напечатана обширная программа действий по празднованию 80-й годовщины
"великого писателя русской земли". Среди большого количества
мероприятий было решено издать сборник, "всецело посвященный
личности чествуемого писателя, с мнениям о нем и характеристике
его произведений" [4].
Соответствующие материалы были посланы в редакцию петербургской
газеты "Слово" (Невский проспект, 92). Однако это издание
не было осуществлено, но присланные материалы сохранились в архиве
В.В. Водовозова. "Наиболее вероятно, что редакции, - пишет
Ф.Л. Федоров, - пришлось отказаться от издания сборника, не набрав
необходимого количества статей. Возможно также, что в издание толстовского
сборника внесли свои коррективы и цензурные проблемы"
[5].
Наряду со статьями, заметками и высказываниями А.А. Блока,
Андрея Белого, Н.А. Бердяева, Е.В. Аничкова и чеха Антонина Неме-
ца, президента социал-демократического клуба Венского парламента,
сохранились два эссе И.А. Бодуэна де Куртенэ: "Отрывочные заметки
о Л.Н. Толстом" [6] и из введения к ненапечатанной статье "Л.Н. Толстой
и смертная казнь" [7].
В "Отрывочных заметках о Л.Н. Толстом" Бодуэн ссылается на
следующие слова одного из выдающихся математиков-физиков:
"Хотя Толстой и не занимался математикою, но ему свойствен строго
математический склад ума", - и здесь-то Бодуэн уточняет: "Слово
математический" я заменил бы в этой характеристике словом
"логический", т.е. исключительно-логический, односторонне-
логический (подчеркнуто Бодуэном. - Б.Б.), при решении практических
вопросов не считающийся с условиями действительности" [8]. В
дальнейшем Бодуэн подчеркивает, что при громадной силе логического
мышления у Толстого отсутствует историческая перспектива и
он совершенно чужд пониманию эволюции как постоянного и постепенного
процесса развития, основанного на перерождении одних
форм в другие; что он игнорирует организованное человеческое общество
и общежитие, занимается только индивидуумом и придает
преувеличенное значение его личному самоусовершенствованию,
12
идеалы которого ведут роковым образом к аскетизму, к отрицанию
общественных начал и зиждятся в конце концов на эгоистических
импульсах, побуждениях и соображениях.
Касаясь религиозных взглядов и убеждений писателя, а также их
практических последствий, Бодуэн констатирует: "Л.Н. Толстой знает
только своего "Бога" и человеческую единицу. Но его своеобразный
Бог, лишенный атрибутов, присваиваемых божествам вероисповедными
учениями, низведенный на степень бессилия, на степень импотентности,
не может импонировать людям, ожидающим награды и
боящимся наказания, а для людей, освободившихся от торгашеской
нравственности и повинующихся только велению собственной совести,
он является лишним, бессодержательным и единственно пережиточным
термином" [9].
Такого Бога, по мнению Бодуэна, следовало бы заменить понятием
общественности и общественной солидарности, ибо в душах
нравственно воспитанных и не искалеченных духовно людей имеются
все зародыши для мироощущения и жизнепонимания, основанного на
связи человека не с абстрактным Богом, а с реально существующим
обществом, членом которого и составной частью он является и от которого
зависит. То есть желает этого или нет, он все же вынужден
входить во взаимозависимые связи и отношения. Исходя из своих рационалистических
принципов и просветительских идей, а также атеистических
основ своего мировоззрения, Бодуэн убежден, что
"прежнее человеческое стадо, отдельные единицы которого вняли
единственно узко эгоистическим побуждениям", должно преобразоваться
в собрание "сознательных индивидов, с одной стороны, обладающих
чувством собственного достоинства; с другой же стороны, -
обобществленных, т.е. связанных друг с другом чувством общественной
солидарности", обусловленной "общими реальными интересами в
возвышенном смысле этого слова", что и позволяет ему выдвинуть и
провозгласить следующее назидательное кредо: "Вместо "воздайте
богово богови, а кесарево кесареви" следует поставить: воздайте личное
личности, а общественное обществу (подчеркнуто Бодуэном. -
Б.Б.)" [10].
Посылая же второе эссе, Бодуэн сообщает, что его статья "Л.Н.
Толстой и смертная казнь" не могла быть напечатана ни в толстовском
альманахе, издаваемом П.А. Сергеенко, ни в других сборниках и
журналах "по цензурным соображениям". В связи с чем он пишет:
"Из этой статьи я извлекаю однако место, составляющее нечто цельное
и невинное с цензурной точки зрения (курсив мой. - Б.Б.) и от-
13
правляю его тоже для Вашего сборника" [11]. Это был фрагмент введения
к статье " Л.Н. Толстой и смертная казнь". Сама его структура
вызывает уже большой интерес. В начале статьи говорится о том, что
Толстой в своих многочисленных религиозно-этических и публицистических
рассуждениях поставил весьма важные и животрепещущие
проблемы, которые легко можно выделить в следующие группы:
1) религия и религиозное чувство,
2) смертная казнь и вообще "не убий",
3) половая этика,
4) патриотизм,
5) государство и государственность.
В дальнейшем Бодуэн высказывает свое отношение к заявленным
Толстым темам. Подчеркивая тот факт, что в области религии и
религиозности он идет гораздо дальше автора повести "Божеское и
человеческое" и вполне сознательно и последовательно устраняет
всякое олицетворение, всякую сверхъестественную и внечеловече-
скую божественность, - свою точку зрения он обосновывает следующим
образом: "Конечною целью, идеалом развития по этому пути я
считаю упразднение всех во внешний мир из человеческой души выведенных
идолов и возвращение восвояси, т.е. в человеческую психику,
как в первоначальный и единственный источник всего религиозного,
да и не только религиозного, но и вообще всего общественного
и связывающего людей. Идеалом этики я считаю не ставление ее в
связь с божественностью, а обоснование ее путем строгого логического
мышления и сознания общечеловеческой солидарности в борьбе
с природою, как с природою физическою, так и с природою психическою"
[12].
В воззрениях Л.Н. Толстого на половой вопрос Бодуэн находит
известную долю аскетизма, трудную для соблюдения из-за предъявления
неосуществимых требований. Вполне соглашаясь с основными
взглядами автора "Крейцеровой сонаты" и "Воскресения" на необходимость
облагораживания межчеловеческих связей и отношений также
и в общественной и биологической жизни, Бодуэн все же считает,
что Толстой в той или иной степени явно пренебрегает человеческой
природой, ибо: "Как в медицине, как в педагогике вообще, так и здесь
нельзя выставлять одинаковой общеобязательной нормы для всех людей,
а необходимо считаться с индивидуальностью каждого пациента
и каждого воспитанника. Конечно, известный минимум требований
обязателен для всех без исключения нравственных людей. Этот минимум
определяется осуждением всякого насилия, всякого обмана,
14
всякой эксплуатации человека человеком, а за то признанием человеческого
достоинства во всех без исключения людях. К сожалению,
свободное самоопределение и в этой области будет всегда зависеть, с
одной стороны, от властных инстинктов человеческой природы, с
другой же стороны, от экономических условий и неизбежного подчинения
одних людей другим людям" [13].
И.А. Бодуэн де Куртенэ отметил также и тот факт, что на государство
и государственность смотрит не так отрицательно и радикально,
как Л.Н. Толстой. Однако, мирясь с ними, т. е. с государством
и государственностью, и считая их неизбежным злом, следует сделать
все возможное, чтобы свести это зло к минимуму. Обосновывая свою
точку зрения, Бодуэн пишет: "Мало того, я даже думаю, что полное
устранение государственного начала было бы возможно только в таком
случае, если бы люди стали безукоризненно честными субъектами,
никогда не посягающими на права других людей (я не говорю
"ближних", так как это истасканное лицемерами слово мне стало противным
и я его ставлю всегда только в кавычках). Но подобное райское
состояние человечества навряд ли когда-либо наступит" [14].
Бодуэн вполне отдает себе отчет, что государственность государственности
рознь, и всецело одобряет толстовскую критику правонарушений
и злодеяний, совершаемых преступными государствами:
"Нынешней завоевательной, истребительной, "патриотической"
государственности должны объявить беспощадную войну все честные
люди, стремящиеся действительно к возможно большему счастью отдельных
участников человеческого общежития" [15]. И все-таки в отличие
от Толстого - последовательного критика и выдержанного до
конца отрицателя государства - Бодуэн считает, что "единственно
допустимая с этической точки зрения государственность сводится к
известному общественному устройству, налагающему на своих участников
известные общественные обязанности" [16].
В заключение отрывка "Из введения к ненапечатанной статье
"Л.Н. Толстой и смертная казнь", представляющего, по словам самого
автора, нечто "невинное с цензурной точки зрения", Бодуэн написал:
"По двум основным вопросам я, кажется, безусловно соглашаюсь с
Л.Н. Толстым. Это вопросы патриотизма и смертной казни" [17]. И
именно они вызывали настороженность и опасения официальной цензуры,
не пропустившей статью к публикации.
Поставленные и всесторонне проанализированные темы и проблемы,
естественно, нашли свое полное отражение в обстоятельной
статье-исследовании "Л.Н. Толстой и смертная казнь". Но, к сожале-
15
нию, полный ее текст все же до сих пор не обнаружен. Ее смысл мы в
какой-то мере стремились реконструировать опосредованным способом.
Сохранилась ли она в каком-либо архиве? Может быть, моя нынешняя
публикация сможет в той или иной мере содействовать находке
полного текста затерянной рукописной статьи И.А. Бодуэна де
Куртенэ "Л.Н. Толстой и смертная казнь".
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Listy J. Baudouina de Courtenay do A. Cernego. Opracowal
Teodor Besta. Ossolineum, Wroclaw, 1972. S. 165.
2. Там же. С. 167. (перевод мой - Б.Б.)
3. Неизвестный Толстой. В архивах России и США. Рукописи,
письма, воспоминания, наблюдения, версии. Со 108 фотографиями
/ Сост. и ред. И. Борисова. Публикация, подготовка текста и
вступительная статья Ф.Л. Федорова. М., 1994. С. 301-317.
4. Там же. С. 302.
5. Там же. С. 304.
6. Там же. С. 313-315.
7. Там же. С. 315-317.
8. Там же. С. 313.
9. Там же. С. 314.
10. Там же. С. 314-315.
11. Там же. С. 315.
12. Там же. С. 316-317.
13. Там же. С. 317.
14. Там же. С. 317.
15. Там же. С. 317.
16. Там же. С. 317.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Помещая в Ежегоднике эту статью, хотелось бы не только
познакомить читателей с интересным эпизодом из отношений
Бодуэна де Куртенэ и Л. Толстого, тем самым продолжая
бодуэновскую тему, открытую конференцией „Лингвистическое
наследие И.А. Бодуэна де Куртенэ на исходе XX века", но и
представить автора данного текста.
Профессор Базыли Бялокозович - известный в Польше славист,
автор более 500 публикаций о связях славянских литератур и
культур в их истории и современности, руководитель кафедры
истории и культуры восточных славян Варминьско-Мазурского
16
Университета в Ольштыне. Сотрудничает, как понятно уже из
выходных данных статьи, вариант которой мы воспроизводим, с
Нижегородским университетом. Из справочных изданий,
представляющих польскую науку, можно узнать, что он Почетный
доктор Нижегородского и Санкт-Петербургского университетов
(именно с этими вузами связано начало его историко-филологической
биографии). Кроме того, проф. Б. Бялокозович активно сотрудничает
С Калининградским университетом, географически самым близким к
Польше, и Вильнюсским, поскольку и литовская культура входит в
круг его научных интересов.
На предложение опубликовать материалы о Бодуэне в
Красноярске ответил мгновенным и очень любезным согласием.
Кроме того, уже по своей инициативе сообщил важные
библиографические сведения, которые убеждают в том, что
бодуэновская тема одна из постоянных в его исследовательской
работе. Ей посвящены два десятка публикаций - первая датируется
1968 годом, последние еще в печати. Опубликованное проф. Б. Бяло-
козовичем заслуживает серьезного и обстоятельного разбора; здесь
же можно сделать только обзор библиографии, который, как мне
кажется, тоже достаточно красноречиво представляет автора.
Интересует его прежде всего отношение Бодуэна к отдельным
русским писателям:
Jan Baudouin de Courtenay о Puszkinie II Slavia Orientalis. Warszawa,
1980. № 3. S. 383-392;
A.C. Пушкин в восприятии И.А. Бодуэна де Куртенэ // Русский
язык и литература в общении народов мира: проблемы функционирования
и преподавания. Т. 2. VII Конгресс МАПРЯЛ: Тез. докладов
и сообщений. М.: Русский язык. 1990. С. 21;
Jan Baudouin de Courtenay o Dostojewskim // Slavia Orientalis.
Warszawa, 1980. № 1-2. S. 31-36;
Korespondencja Jana Baudouina de Courtenay z Aleksandrem
Pypinem // Przeglad Rusycystyczny. Warszawa-Lodz, 1981. № 4. S. 5-16;
Особое место в исследовании отношений Бодуэна к деятелям
русской культуры занимает толстовская тема. Кроме статьи,
послужившей поводом для установления нашей связи с проф. Б. Бя-
козовичем, надо назвать более объемную
Lew Tolstoj w oczach Jana Baudouina de Courtenay