Письмо Л. Н. Толстого.

(В. Ф. Булгакову)


Ясная Поляна, 1 мая 1909 года.


Постараюсь исполнить ваше желание: ответить на ваши вопросы.
Очень может быть, что в моих статьях о воспитании и образовании давнишних и последних окажутся и противоречия и неясности. Я просмотрел их и решил, что мне -- да и вам, я думаю, будет легче, если я, не стараясь отстаивать прежде сказанное, прямо выскажу то, что я теперь думаю об этих предметах.
Это для меня будет тем легче, что в последнее время эти самые предметы занимают меня.
Во-первых, скажу, что то разделение, которое я в своих тогдашних педагогических статьях делал между воспитанием и образованием, искусственно. И воспитание и образование нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспитательно. И потому, не касаясь этого подразделения, буду говорить об одном образовании, о том, в чем, по моему мнению, заключаются недостатки существующих приемов образования, и каким оно, по моему мнению, должно бы быть, и почему именно таким, а не иным.
То, что свобода есть необходимое условие всякого истинного образования, как для учащихся, так и для учащих, я признаю, как и прежде, т.-е. что и угрозы наказания, и обещания наград, (прав и т. п.), обусловливающие приобретение тех или иных знаний, не только не содействуют, но более всего мешают истинному образованию.
Думаю, что уж одна такая полная свобода, т -е. отсутствие принуждения и выгод, как для обучаемых, так и для обучающих, избавила бы людей от большой доли тех зол, которые производит теперь принятое везде принудительное и корыстное образование. Отсутствие у большинства людей нашего времени какого бы то ни было религиозного отношения к миру, каких-либо твердых нравственных правил, ложный взгляд на науку, на общественное устройство, в особенности на религию и все вытекающие из этого губительные последствия -- все это порождаемо в большой степени насильственными и корыстными приемами образования.
И потому, для того, чтобы образование было плодотворно, т.-е. содействовало бы движению человечества к все большему и большему благу, нужно, чтобы образование было свободно. Для того же, чтобы образование, будучи свободно, как для учащих, так и для учащихся, не было собранием произвольно выбранных, ненужных, несвоевременно передаваемых, и даже вредных знаний, нужно, чтобы у обучающихся, так же, как у обучаемых, было общее и тем и другим основание, вследствие которого избирались бы для преподавания и изучения наиболее нужные для разумной жизни людей знания и преподавались бы в соответственных их важности размерах. Таким основанием всегда было и не может быть ничто другое, как одинаково свободно признаваемое всеми людьми общества, как обучающимися, так и обучающими, понимание смысла и назначения человеческой жизни, т.-е. религии.
Так это было прежде, так это есть и теперь там, где люди соединены одним общим религиозным пониманием жизни и верят в него. Так это было и сотни лет тому назад в христианском мире, когда все люди, за малыми исключениями, верили в церковную христианскую веру, и у людей было твердое, общее всем основание для выбора предметов знания и распределения их, и потому не было никакой нужды в принудительном образовании.
Так это было за сотни лет. Но в наше время такой общей большинству людей христианского мира веры уже нет; в наше время только малое число, и то самых невлиятельных людей, еще верит в христианскую церковную веру в виде православия, католичества, лютеранства, большинство же, и самое влиятельное, не признавая христианства в том виде, в котором оно преподается церквами, не верит ни в какую религию. Мало того, так называемые передовые люди нашего времени вполне уверены в том, что всякая религия есть нечто отсталое, пережитое, когда-то бывшее нужным человечеству, теперь же составляющее только препятствие для его прогресса, и старательно уверяют в этом других.
Так что в наше время и в нашем мире, при отсутствии какой бы то ни было общей большинству людей религии, т.-е. понимания смысла и назначения человеческой жизни, т.-е. при отсутствии основы образования, невозможен какой бы то ни было определенный выбор знаний и распределение их. Вследствие этого-то отсутствия всякой разумной основы, могущей руководить образованием, и кроме того, вследствие возможности для людей, находящихся во власти, заставлять молодые поколения обучаться тем предметам, которые им кажутся выгодными, и находится среди всех христианских народов образование в таком превратном и жалком, по моему мнению, положении.
Количество предметов знания бесконечно, и так же бесконечно то совершенство, до которого может быть доведено каждое знание. Сравнить область знания можно с выходящими из центра сферы бесконечного количества могущими до бесконечности быть удлиненными радиусами. И потому совершенство в деле образования достигается не тем, чтобы учащиеся усвоили очень многое из случайно избранной области знания, а тем, чтобы, во-первых, из бесконечного количества знаний прежде всего были переданы учащимся знания о самых важных и нужных предметах, а во-вторых, тем, чтобы знания эти были доведены до относительно одинаковой степени, так, чтобы передаваемый знания, подобно одинаковой длины и одинаково равномерно расположенным радиусам, определяющим сферу, составляли бы гармоничное целое.
Такой выбор знаний и такое распределение их было возможно в европейском мире, пока люди верили в ту форму христианской религии, которая соединяла их. Теперь же, когда веры этой уже нет, вопрос о том, какие знания вообще полезны, какие могут быть вредны, какие нужны прежде, какие после и до какой степени должны быть доводимы те или другие, уже не имеет никакого основания для своего решения и решается как попало и совершенно произвольно теми людьми, которые имеют возможность насильственно передавать те или иные знания так, как это для них в данное время наиболее удобно и выгодно.
Вследствие этого-то и произошло в нашем обществе то удивительное явление, что, продолжая сравнение со сферой, в нашем обществе знания распределяются не только не равномерно, но в самых уродливых соотношениях: некоторые радиусы достигают самых больших размеров, другие же вовсе не обозначены. Так, напр., люди приобретают знания о расстояниях, плотности, движениях на миллиарды верст от нас отстоящих звезд, о жизни микроскопических животных, о воображаемом происхождении организмов, о грамматике древних языков и тому подобном вздоре, а не имеют ни малейшего понятия о том, как живут и жили их братья-люди, не только отделенные от них морями и тысячами миль и веками, но и люди, живущие сейчас с ними рядом: чем питаются, как спят, одеваются, что работают, как женятся, воспитывают детей, какие их обычая, привычки, верования. Люди узнают в школах все об Александре Македонском и Людовике XIV и его любовницах, но не знают ничего о том, как живут, работают, страдают рядом с ними их братья и сестры в деревне или в городе на заводе. Знают о химическом составе тел, об электричестве, радии, о целых так называемых "науках" о праве и богословии, подробно знают о повестях и романах, написанных разными, считающимися "великими" писателями и т. п. Знают о совершенно ни на что ненужных и скорее вредных пустяках, а ничего не знают о том, как понимали и понимают смысл своей жизни и какие признавали и признают правила жизни миллиарды живших и живущих людей нехристианского мира, две трети всего человечества.
От этого-то и происходит в нашем мире то удивительное явление, что люди, считающиеся в нашем мире самыми образованными, суть, в сущности, люди самые невежественные, знающие множество того, чего никому не нужно знать, и не знающие того, что прежде всего нужно знать всякому человеку. И мало того, что люди эти грубо невежественны, они еще и безнадежно невежественны, так как вполне уверены, что они очень ученые, образованные люди, т.-е. знают все то, что нужно знать, и даже больше того, что нужно знать человеку.
Происходит это удивительное и печальное явление от того, что в нашем называемом христианском мире не только опущен, но отрицается тот главный предмет преподавания, без которого не может быть осмысленного приобретения каких бы то ни было знаний. Опущена и отрицается необходимость религиозного и нравственного преподавания, т.-е. передачи молодым поколениям учащихся тех, с самых древних времен данных мудрейшими людьми мира ответов на неизбежно стоящие перед каждым человеком вопросы: первый -- что я такое, какое отношение мое, моей отдельной жизни, ко всему бесконечному миру, и второй -- как мне сообразно с этим моим отношением к миру жить, что делать и чего не делать. Эти же два предмета -- религиозное учение, общее всем людям, и вытекающее из него учение нравственности, тоже одинаковое для всех народов, предметы, долженствующее быть главной основой всякого образования, воспитания и обучения, отсутствуют совершенно в образовании христианских народов. И еще хуже, чем отсутствуют: заменяются в нашем обществе собранием грубых суеверий и плохих софизмов, называемых законом Божиим, предметом самым противным истинному религиозному и нравственному обучению.
В этом, я полагаю, главный недостаток существующих в нашем обществе приемов образования. И потому думаю, что для того, чтобы в наше время образование было не вредно, каково оно теперь, в основу его должны быть поставлены эти два предмета: религиозное понимание жизни и нравственное учение.
Об этом самом предмете я писал в составленном мною "Круге Чтения" следующее:
"С тех пор, как существует человечество, всегда у всех народов являлись учителя, составлявшие науку о том, что нужнее всего знать человеку. Наука эта всегда имела своим предметом знание того, в чем назначение и потому истинное благо каждого человека и всех людей. Эта-то наука и служит руководящей нитью в определении значения всех других знаний.
"Предметов наук бесчисленное количество; и без знания того, в чем состоит назначение и благо всех людей, нет возможности выбора в этом бесконечном количеств предметов, и потому без этого знания все остальные знания и искусства становятся, как они и сделались у нас, праздной и вредной забавой.
"Единственное объяснение той безумной жизни, противной своему сознанию, которую ведут люди нашего времени, заключается именно в этом, в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым сложным, трудным и ненужным предметам, не обучаются только тому, что одно нужно, тому, в чем смысл человеческой жизни, чем она должна быть руководима и что думали об этом вопросе и как решали его мудрейшие люди всех времен и всего мира".
Скажут: "Нет такого общего большинству людей религиозного учения и учения нравственности". Но, во-первых, это неправда. Такие учения всегда были и есть, не могут не быть, потому что без таких учений никогда не жило, не могло бы и не может жить человечество. Если некоторым людям нашего времени и кажется, что их нет, то это происходит только от того, что эти люди принимают те затемнения и извращения, которыми во всех учениях скрыты религиозные и нравственные истины, за самую сущность учений. Стоит только людям серьезно отнестись к вопросам жизни, и одна и та же, и религиозная и нравственная истина, во всех учениях от Кришны, Будды, Конфуция до Христа и новейших религиозных мыслителей, откроется им. Это мой первый ответ на возражение о том, что будто бы нет общего религиозного и нравственного учения, а потому и нельзя на нем основывать образование. Второй же мой ответ будет тот, что если допустить, что такого учения нет, то вытекает из этого только то, что, при отсутствии единственно возможной разумной основы для образования, не может быть и никакого разумного образования, а может быть только, как это и есть теперь, нагромождение самых пустых, случайных, ненужных большому большинству, часто и вредных знаний, которые мы называем наукой, и что поэтому лучше не надо никакого образования, чем ложное и вредное. Вредным же будет такое безосновное образование уже тем, что будет давать возможность невежественным людям, каковы теперь большинство так называемых образованных людей, не сознавать своего невежества, а считать себя образованными.
Нравится нам это или не нравится, разумное образование возможно только при постановке в основу его учения о религии и нравственности.
Продолжая сравнение с радиусами, проводимыми из центра, учение о религии и нравственности, по отношению ко всем другим знаниям, подобно тем трем взаимно перпендикулярным диаметрам, которые определяют направление и соотношение всех радиусов сферы и ту степень длины, до которой они могут быть доведены для того, чтобы они составляли гармоническое целое -- сферу.
И потому я полагаю, что первое и главное знание, которое свойственно прежде всего передавать детям и учащимся взрослым, это ответы на вечные и неизбежные вопросы, возникающие в душе каждого, приходящего в сознание человека. Первый: что я такое и какое мое отношение к бесконечному миру? и второй, вытекающей из первого: как мне жить, что считать всегда, при всех возможных условиях, хорошим, и что всегда, при всех условиях, дурным?
Ответы на эти вопросы всегда были и есть в душе каждого человека, разъяснения же ответов на эти вопросы не могло не быть среди миллиардов прежде живших и миллионов живущих теперь людей. И оно действительно есть в учениях религии и нравственности, -- не в религии и учении нравственности какого-либо одного народа известного места и времени, а в тех основах религиозных и нравственных учений, которые одни и те же высказаны всеми лучшими мыслителями мира, от Моисея, Сократа, Кришны, Эпиктета, Будды, Марка Аврелия, Конфуция, Христа, Иоанна апостола, Магомета, до Руссо, Канта, персидского Баба, индусского Вивекананды, Чаннинга, Эмерсона, Рескина, Сковороды и др.
И потому думаю, что до тех пор, пока эти два предмета не станут в основу образования, не может быть никакого разумного образования.
Что же касается дальнейших предметов знания, то думаю, что порядок их преподавания выяснится сам собой при признании основой всякого знания учения о религии и нравственности. Весьма вероятно, что при такой постановка дела первым после религии и нравственности предметом будет изучение жизни людей самых близких: своего народа, богатых, бедных классов, женщин, детей, их занятий, средств существования, обычаев, верований, миросозерцаний. После изучения жизни своего народа, думаю, что при правильной постановке дела образования столь же важным предметом будет изучение жизни других народов, более отдаленных, их религиозных верований, государственного устройства, нравов, обычаев. Оба эти предмета, точно так же, как религиозно-нравственное учение, совершенно отсутствуют в нашей педагогике и заменяются географией, изучением названий мест, рек, гор, городов, и историей, заключающейся в описании жизни и деятельности правителей и преимущественно их войн, завоеваний и освобождений от них. Думаю, что при постановке в основу образования религии и нравственности изучение жизни себе подобных, т.-е. людей, то, что называется этнографией, займет первое место, и что точно так же соответственно своей важности для разумной жизни займут соответствующие места зоология, математика, физика, химия и другие знания.
Думаю так, но не берусь ничего утверждать о распределении знаний. Утверждаю же я только одно: то, что без признания основным и главным предметом образования религии и нравственности не может быть никакого разумного распределения знаний, а потому и разумной и полезной для обучаемых передачи их. При признании же основой образования религии и нравственности и при полной свободе образования все остальные знания распределятся так, как это им свойственно, сообразно тем условиям, в которых будет находиться то общество, в котором будут преподаваться и восприниматься знания.
И потому полагаю, что главная и единственная забота людей, занятых вопросами образования, может и должна состоять, прежде всего, в том, чтобы выработать соответственное нашему времени религиозное и нравственное учение и, выработав таковое, поставить его во главе образования. В этом, по моему мнению, в наше время состоит первое и, пока оно не будет сделано, единственное, дело не только образования, но и всей науки нашего времени, -- не той, которая вычисляет тяжесть той звезды, вокруг которой вращается солнце, или исследует происхождение организмов за миллионы лет до нашего времени, или описывает жизни императоров, полководцев, или излагает софизмы богословия или юриспруденции, а той одной, которая есть точно наука, потому что действительно нужна людям. Нужна же людям потому, что, наилучшим образом отвечая на те, одни и те же, вопросы, которые везде и всегда ставил и ставить себе всякий разумный человек, вступающий в жизнь, она содействует благу, как отдельного человека, так и всего человечества.
Вот все, что имел сказать. Буду рад, если это пригодится вам.
Лев Толстой.






Курсы свободно-религиозных знаний,

УЧРЕЖДЕННЫЕ

Обществом истинной свободы в память Л. Н. ТОЛСТОГО.


Курсы имеют целью доставить своим слушателям возможность ознакомиться, в общедоступной форме, с целым кругом знаний, отражающих различные явления жизни, как личной, так и общественной, в свете свободно-религиозного миросозерцания.
Основною задачей курсов является всестороннее изучение мировоззрения и жизни Льва Николаевича Толстого. Предполагается также постепенное открытие следующих курсов:
История великих религиозных и нравственных учений (христианство, иудейство, конфуцианство, буддизм, таосизм, ислам и пр).
Свободно-религиозные движения (альбигойцы, моравские братья, квакеры, духоборы, бабиды, назарены, малеванцы, и др.).
Библия, ее происхождение и значение.
История и критика Евангельского текста.
Обзор главнейших философских учений.
Основы правильного мышления.
Обзор анархических и других социальных учений.
Борьба за мир (антимилитаризм).
Искусство и религия.
Воспитание и самовоспитание.
Земельный вопрос и учение Генри Джорджа.
Хлебный труд, упрощение жизни и земледельческие трудовые колонии.
Вегетарианство. Всемирная география. Международный язык, и пр.

В качества лекторов приглашены:
В. Ф. Булгаков, К. Н. Вентцель, В. М. Викентьев, И. И. Горбунов-Посадов, И. М. Громогласов, Н. Н. Гусев, Н. П. Киселев, В. О. Левенсон, М. В. Муратов, И. О. Перпер, А. П. Сереенко, Ф. А. Страхов, И. М. Трегубов, В. Г. Чертков, С. Т. Шацкий, М. В. Шик, К. С. Шохор-Троцкий и др.
Лекции происходят вечером, от 6 часов, три раза в неделю -- по воскресеньям, средам и пятницам, в зале
Московского Вегетарианского Общества.
(Москва, Газетный пер. д. 12).
Слушателями курсов могут быть все желающие.
Никаких дипломов или заменяющих их удостоверений курсы не дают.
Слушатели вносят плату -- разовую, в размере 50 коп. за каждые вечерние два часа лекций; билет на 10 посещений курсов -- 5 руб., на 20 посещений -- 10 руб.; лица, не имеющие возможности вносить плату, допускаются к слушанию лекций безвозмездно, с разрешения Секретаря Коллегии Курсов.
Открытие Курсов -- 17 ноября 1918 года.
Запись на лекции и продажа билетов производится в "Толстовской комнате" Вегетарианского Об-ва (Газетный пер., д. 12), по средам и пятницам, от 7 до 9 час. веч.