СМЫСЛ ЖИЗНИ
Сам Ганди считал, что смысл его жизни заключается в служении истине. Именно в нем видел он свою миссию. Об этом же говорили и его современники. По словам Радхакришнана, "Ганди останется в истории как великий пророк Истины и Любви при решении всех национальных и международных конфликтов. Ясно и смело сказал он нам, что современное общество, раздираемое кровавыми конфликтами, - это не то общество, которое должно существовать. Мы должны построить общество, основанное на мире, и мы не сможем этого сделать, пока не обеспечим для этого истинную моральную основу" [50].

Ганди всю свою жизнь исходил из того, что истину, в конечном счете, указует Бог, но он отнюдь не считал, что служение истине должно заключаться в отказе от решения мирских проблем во имя слияния с Богом и вечного блаженства в потустороннем мире. Его служение истине носило сугубо земной характер. Истина для него заключалась именно в том, что она открывала путь к обеспечению человеческой жизни на Земле.

Человека же он никогда не воспринимал в отрыве от природы и общества. Человек, по его глубокому убеждению, мог жить полной жизнью, только если он не причинял зла ничему сущему на Земле, в гармонии с природой и только в свободном обществе. Его родина была в зависимости от Англии, порабощена ею, поэтому для него борьба за истину была неотделима от борьбы за свободу - "Хинд сварадж".

Служа истине, считал Ганди, человек должен прежде всего победить в себе психологию раба, воспитанную веками угнетения и насилия, а для этого он должен освободиться от страха за свою жизнь, за свои земные блага. Бесстрашие должно стать основой новой морали, был глубоко убежден Ганди, только бесстрашие может принести индийцам в борьбе за сварадж желанную победу.

Бесстрашие, в понимании Ганди, должно было быть не только физическим, но прежде всего нравственным. С насилием нельзя бороться насилием, оно порождает лишь новые кровавые конфликты. Следовать путем ненасилия значит проявлять бесстрашие. Только подлинно бесстрашный человек может противопоставить грубой физической силе силу духа. И в конечном счете ведь не сила оружия, а сила духа принесла индийцам желанное освобождение от британского господства.

Бесстрашие включает жертвенность. Бесстрашный человек готов пойти на любые жертвы, но Ганди призывал не к жертвам во имя абстрактного блаженства, а к жертвам во имя конкретных земных целей. Голодовки Ганди были именно такими жертвами. Он считал, что бороться за истину должен каждый человек, но изменить существующие недостойные человека условия может только организованная борьба народных масс. И в этом была сила Ганди. Поднять массы на борьбу, научить их упорству в истине, привести их путем ненасилия к цели - в этом видел он свою миссию. Но он был глубоко убежден в том, что право повести массы имеет только тот, кто действует личным примером. Поэтому для него его голодовки имели нравственное значение, да они действительно оказывали влияние и на английские власти, к которым были обращены его требования, и на массы людей, которые объединялись во время кампаний ненасильственного гражданского неповиновения независимо от своею имущественного и социального положения, кастовых и религиозных различий (хотя влияния последних на политическую борьбу Ганди, как мы видели, так и не смог преодолеть).

Ганди обладал огромной нравственной силой. Он мог не только поднять народ на борьбу, но и приостановить движение тогда, когда на насилие народ начинал отвечать насилием. Конечно, далеко не во всех случаях ему это удавалось, но сегодня нужно задуматься над тем, когда борьба индийцев за сварадж была более эффективной - в тех случаях, когда они шли путем организованного ненасильственного движения или когда в отдельных местах вспыхивали восстания, сопровождавшиеся актами насилия?

Придавая большое значение соблюдению принципов ненасилия, Ганди в то же время всегда возражал против понимания сатьяграхи как пассивного сопротивления. (Когда же он сам употреблял по-английски термин "пассивный", то вкладывал в него понятие ненасильственный.) По его словам, он призывал к активной борьбе, где нет места покорности. "Ненасилие, которое я проповедую, - это активное ненасилие сильных", - писал Ганди. Он полагал, что ненасилие не только условие борьбы, но и лучшая форма организации масс. Именно в этом он видел его преимущество над политическим террором, которым увлекалась в 20-30-х годах часть революционно настроенной молодежи Индии, в этом он прямо противопоставлял свое учение марксизму.

Ганди не раз писал, что, может быть, является большим революционером, чем многие из тех, кто претендует на это звание, но проповедует ненасильственную революцию, потому что каждый акт народного насилия губителен для народного прогресса [51]. Он считал себя революционером, поскольку стремился коренным образом изменить жизнь в интересах самых угнетенных и обездоленных, но в то же время подчеркивал, что эти изменения исключают насилие не только над меньшинством, но и над отдельной личностью.

Всю свою жизнь Ганди стремился к социальной справедливости. Еще в начале политической деятельности его привлекла антиэксплуататорская направленность социалистических идей и первой революции 1905 г. в России. После Октябрьской революции в России он писал: "Идеал большевиков подкреплен чистейшим самопожертвованием бесчисленного множества мужчин и женщин, которые ради него отдали жизнь. Идеал, который освящен самопожертвованием таких великих душ, как Ленин, не может быть напрасным" [52].

Ганди не отрицал близости многих своих идеалов идеалам социализма. Основное различие между своим учением и социализмом он видел не в цели, а в средствах. Признавая самоотверженность многих индийских коммунистов в борьбе за свободу, он в то же время обвинял их в том, что они стремятся "пересадить" в Индию не оправдавший себя русский опыт - социализм "сталинского типа".

"Социализм - прекрасное слово, и, насколько мне известно, при социализме все члены общества равны... Такой социализм чист, как кристалл. Он требует, таким образом, кристально чистых средств для своего установления. Нечистые средства приводят к нечистому концу, - писал Ганди в 1947 г. - По моим сведениям, в мире нет ни одной истинно социалистической страны" [53].

Большевизм был для Ганди неприемлем, потому что стремился насадить социалистические идеалы с помощью насилия и классовой борьбы. Такой социализм, по глубокому убеждению Ганди, был нежизнеспособным.

Ганди нередко противопоставлял свою ненасильственную революцию большевистской революции, основанной на насилии, и всей практике претворения в жизнь социалистических идеалов в СССР. Однако, осуждая насилие большевиков и прежде всего сталинского режима, постоянно подчеркивая, что с помощью насилия нельзя покончить с несправедливостью, враждой людей и народов, он в то же время видел в России в 40-е, как и в 20-е годы, страну, защищающую интересы обездоленных. Во время войны с фашизмом он поднял свой голос в защиту СССР. "Если Россия будет побеждена, - писал он, - кто же тогда на свете останется у бедняков? Нельзя, чтобы Россию победили" [54]

В течение долгой жизни Ганди его общественные взгляды подвергались определенным изменениям. Ганди, как уже говорилось, не был теоретиком. Тем не менее в письмах, статьях, памфлетах и книгах он четко формулировал свои идеалы. Важнейшими его работами были "Хинд сварадж","Сатьяграха в Южной Африке", "История моего эксперимента с Истиной" ("Моя жизнь"), "Конструктивная программа", "Беседы о Гите".

Первая работа была издана в Индии в 1910 г. и тут же запрещена английскими властями; последние написаны на закате жизни. Если в начале 20-х годов он идеализировал натуральные формы производства средневековой Индии, то в 30-е годы стал обращать все больше внимания на необходимость сочетания защиту мелкого предпринимательства с развитием крупного национального капиталистического предпринимательства через государственный сектор, который бы ограничивал национальный капитализм и направлял его. "Моя политика не антикапиталистическая, - не раз говорил он. - Идея заключается в том, чтобы взять у капиталистов долю рабочего" [55]. Однако, отказавшись от идеализации натурального хозяйства, Ганди продолжал осуждать эксплуататорский характер капиталистической системы. Он признал необходимость развития машинной индустрии, но по-прежнему был против подчинения человека машине. Не отрицая наличия конфликта между интересами труда и капитала, Ганди в то же время полагал, что "этот конфликт может быть разрешен, если каждый будет выполнять свой долг".

Ганди считал, что капитализм, существующий на Западе и развивающийся в его собственной стране, несовместим с подлинным свараджем и не может иметь будущего в Индии, но это вовсе не означает, что должно быть уничтожено свободное предпринимательство. Капиталисты не только участвуют в борьбе за сварадж, но и остаются одной из ведущих общественных сил независимой Индии. "Капитализм нежизнен, - писал он, - но не капиталисты, которые поддаются изменениям" [56].

Это его высказывание, как и многие другие, подобные ему, определялось вовсе не тем, что он был идеологом буржуазии, как долгое время утверждалось во многих работах советских историков. Такая позиция вытекала из общих моральных установок Ганди. Он всегда воевал со злом, но никогда не призывал к физическому уничтожению носителей зла. На них он считал возможным воздействовать нравственными средствами. Ганди несомненно отдавал себе отчет в том, что люди не равны между собой не только по своему социальному и имущественному положению, но и по своим умственным и нравственным данным, и не раз говорил об этом. Тем не менее в течение всей жизни ему были присущи и уравнительные идеалы, и, быть может, главным средством для их осуществления он считал самоограничение - брахмачария, которому следовал всю жизнь.

Ликвидации разрыва между богатством и бедностью должна была служить защита трудовой собственности и мелкого производителя от государства, а также от помещиков и капиталистов путем нравственного усовершенствования последних и их добровольного самоограничения.

Ганди были присущи и коллективистские представления, которые нашли отражение в поддержке им кооперативных форм собственности. По существу, его учение о всеобщем благе или всеобщем возрождении - сарводайя - исходило из необходимости гармоничного сочетания частной (в идеале только трудовой), государственной и кооперативной собственности.

Идеи Ганди оказали большое влияние на формирование социально-экономической концепции "национального социализма" Дж. Неру, но между ними имелись и существенные различия. Сам Неру говорил, что основу его концепции составляли идеи синтеза элементов капитализма и социализма, это была концепция "третьего пути" развития; учение же Ганди в значительно большей степени было проникнуто поисками альтернативы капитализму и социализму, и поэтому оно рассматривается многими в современной Индии в качестве одного из вариантов все более популярного в странах Востока альтернативного развития.

Политические идеалы Ганди оформились, в основном, во второй период его жизни. Он полагал, что Индия нуждается в отличных от политических институтов Запада новых формах правления, в основе которых должны лежать традиционные институты общинного самоуправления - панчаяты. В идеале армия и полиция должны состоять из добровольцев, а порядок и законность обеспечиваться властью большинства, придерживающегося принципов ненасилия. Тем не менее Ганди признавал, что до тех пор, пока не будет усовершенствована сама природа человека и не изменится мировой порядок, в независимой Индии будут и солдаты, и полицейские. Главным же он считал то, что в независимой Индии государство будет защищать равно интересы всех своих граждан, независимо от их социального статуса, религиозной, кастовой, этнической принадлежности. Индия его мечты должна была оставаться многообразной и стать единой.

Ганди всегда подчеркивал, что его мировоззрение основано на индийских ценностях, индийской цивилизации и что нельзя механически переносить в Индию социально-экономические, политические и этические институты народов и стран, принадлежащих к другим цивилизациям, другим культурам.

Все религиозно-философское обоснование социальной и политической программ Ганди, как показано выше, основывалось на традиционных индусских образах - сатьяграха, ахимса, брахмачария, сарводайя. В то же время на его учении лежала определенная печать секуляризма, вытекающая из традиционной индусской терпимости и его представления о единой сущности всех религий. Говоря о принципах индуизма, он неизменно подчеркивал, что они созвучны многим принципам других религий. Он утверждал, что в каждой религии по своему интерпретируются общечеловеческие ценности, что существует "общая основа всех религий" и "универсальная и абсолютная Истина", которая выше "ограниченности отдельных верований и религиозных систем" [57].

Придавая первостепенное значение общечеловеческим ценностям, Ганди в то же время создал, по существу, прагматическую религию, которая служила вполне конкретным политическим и социальным целям.

Было бы неправильным утверждать, что между прагматической религией, служащей решению социальных и политических проблем его родины, и его поисками присущих миру в целом высших истин лежало неопреодолимое противоречие. Напротив, они как бы дополняли друг друга. Судьбы народов Индии были для него неотделимы от общечеловеческих судеб, а в индийской культуре он находал отражение общечеловеческих ценностей.

Только духовное совершенствование, считал Ганди, может помочь как можно большему числу людей, осознать необходимость ненасилия и только это осознание может положить конец насилию над природой, войнам и конфликтам между народами. В книге 30-х годов Ганди так характеризовал смысл своей деятельности: "Я не учил ничему новому... Слова "правда" и "ненасилие" столь же древние, как горы. Все, что я сделал - я постарался воплотить в жизнь оба понятия эти столь широко, как это было в моих силах". "Я просто попытался собственным путем применить вечные истины к нашей повседневной жизни и нашим проблемам" [58]. И в то же время Ганди сам постоянно подчеркивал общечеловеческую значимость своего учения. Еще в 1925 г. в "Письме к американскому другу" от утверждал: "Я могу сказать без высокомерия и с должной скромностью, что мои заветы и мой метод действительно относятся в своей основе ко всему миру" [59]. А в 1937 г. в письме к другому европейскому корреспонденту писал: "У меня нет иного послания, кроме того, что ни для одного народа на Земле, ни для всего человечества в целом нет иного избавления, кроме Истины и ненасилия во всех областях жизни без исключения" [60].

В последние годы жизни Ганди все чаще задумывался над международными проблемами. По его глубокому убеждению, избежать мировой катастрофы можно только в том случае, если отношения между народами будут строиться на принципах ненасилия. Вторая мировая война только закончилась, началась "холодная война" между великими державами, в разных концах земного шара вспыхивали новые конфликты, а Ганди призывал к разоружению как к первому шагу по пути ненасилия и верил, что человеческая мудрость побудит все народы и их правителей стать в конце концов на этот путь. "Моя жизнь - это и есть мои заветы людям", - сказал о себе Махатма Ганди. Всю свою жизнь он стремился доказать, что к насилию нельзя прибегать даже во имя самых высоких идеалов, а поднять массы на организованную ненасильственную борьбу за эти идеалы можно только следуя их духовным традициям и признавая в то же время приоритет общечеловеческих ценностей перед социальными, классовыми и национальными интересами. Следуя по этому пути. он добился свободы для своей страны и оставил заветы грядущим поколениям. И в этом глубокий смысл его жизни.


.