Вера сторонников единого налога.

Речь Г. Джорджа.

Мы верим в равенство людей, — не в то, что все люди одного роста, что все они одного

100

веса или что все они одинаково могут делать одно и то же. Мы признаем, что все они различны по своим личным качествам. Но мы верим в равенство людей, признавая, что все они могут жить одинаково хорошо. Мы верим, что Бог, всемогущий Отец наш, создал землю для всех человеческих существ, призванных им к жизни. Мы верим, что он предназначал ее для всех людей, а не для некоторых только, и мы верим, что все люди, все, без исключения, имеют равное право на пользование Его благостью. И потому мы признаем, что каждый человек имеет равное с прочими право на землю своей родины. Мы не думаем, чтобы нужно было разбивать землю каждой страны на равные полоски для раздела между всеми ее жителями. Мы не думаем, чтобы такой раздел был возможен, — да и будь он возможен, все же им не было бы обеспечено равенство на более или менее долгое время, тогда как наша цель состоит в том, чтобы достигнуть равенства в пользовании естественными богатствами не только для нашего поколения, но и для тех людей, которые сменят нас. Мы не собираемся давать каждому равную с прочими долю земли. Мы предлагаем лишь сделать всех одинаковыми участниками в тех благах, которые доставляет владение землею. Мы понимаем, что земля не может быть поделена поровну. Мы знаем, что земля не везде одинакова по своей ценности и что ценность ее постоянно изменяется. Мы знаем, что одним людям нужно больше земли, другим — меньше, и что не все нуждаются в непосредственном пользовании ею. И мы стремимся лишь к тому, чтобы все люди были поставлены в отношении земли в условия полного равенства: и те люди, которые владеют тысячами десятин ценной земли, и те, у которых есть лишь небольшой надел, и те, у которых вовсе нет никаких земельных владений. Мы рассчитываем достигнуть этого равенства просто, лишь

101

собирая с земли, сообразно с ее ценностью, доход в пользу всего общества или всего народа. Мы не предлагаем отбирать у теперешних собственников их владений и затем сдавать их в пользование желающим. Мы ничего не предлагаем отбирать формально у теперешних собственников земли. Мы предлагаем только обложить земли налогом по их ценности, начав с маленького и доведя его возможно быстрее до такого размера, чтобы в нем отбиралась для общественных надобностей вся рента, — другими словами, весь тот излишек дохода, который получается с известной земли ее владельцем вследствие особых преимуществ ее пред другими землями. И сделав это, мы предлагаем отменить все другие налоги, которые отнимают у трудящихся зарабатываемое их трудом, стесняют производство и накопление богатства и вообще ведут к обеднению народа.

В сущности мы добиваемся только свободы людей и лишь продолжаем то дело, которому служили Вильям Ллойд Гаррисон и его друзья. И мы сходимся с ними не только в целях, не только в том, что добиваемся отмены промышленного рабства, как они добивались отмены невольничества, но также и в том, что стремимся одинаковым с ними путем достигнуть своей цели: путем отмены законодательных ограничений свободы. Мы расходимся с социалистами в той важной частности, что мы не видим необходимости в придумывании сложных планов для устранения общественной неправды. Мы не верим, чтобы надо было создавать новый и сложный правительственный механизм. Мы полагаем, что нужно лишь уничтожить стеснения — дать полный простор для проявлений естественной гармонии отношений. И многие из нас спаслись от мертвящего отчаяния атеизма только благодаря этой вере в порядок, в гармонию и благодетельное предназначение общественных законов, благодаря гому, что мы видим в мире не выдумку скряги или ничтожного интеллекта, а великое проявление разума, — благодаря тому, что мы признаем средством уничтожения бедности справедливость, а не благотворительность. И мы требуем только свободы.

Труд — создатель всякого богатства. И однако он оказывается самым дешевым товаром, и трудящиеся люди живут повсюду в бедности; почему же так? Да просто потому, что труд лишен свободы. Если что нужно труду, то только полный простор для его применения. И рабочим людям нужна не милостыня, не снисхождение, не сложные планы преобразования их быта, а только одна справедливость. Мы полагаем, что для решения рабочего вопроса нужно лишь признание той истины, что все люди одинаково дети Творца, одинаково могут полагаться на Его благость, прилагать свой труд к припасенным Им материалам и пользоваться плодами своего труда. У нас нет никаких патентованных средств против общественных зол. Наше средство — обращение к справедливости, — восстановление людей в тех правах, которые не могут быть по совести отчуждены от них никакими залогами или продажами, никакими указами королей или парламентскими постановлениями.

Мы отличаемся от социалистов разных наименований тем, что мы придаем несравненно менее, чем они, значения капиталу. Мы признаем тот факт, что двумя основны-

102

ми деятелями во всяком производстве являются земля и труд. Мы отвергаем, как крайнюю нелепость, признаваемое социалистами учение о том, что труд не может иметь приложения, пока не будет накоплен капитал. Мы утверждаем, что именно труд-то и есть создатель всякого капитала. Мы утверждаем, что когда в каком-либо производстве хозяин пользуется трудом рабочих и уплачивает им заработок, то при этом не он им, а они ему выдают вперед капитал. Мы говорим: „Дайте труду доступ к необходимому для всякого производства элементу, предоставьте ему возможность пользоваться землей, не лишайте людей, желающих трудиться, тех удобств к производительной деятельности, каким конца нет в природе, и вы сделаете твердыми и устойчивыми самые основания общественного строя; и если тогда окажутся безработные, то это будут лишь люди, не желающие работать; если тогда окажутся бедняки, то это будут лишь люди, заслуживающие бедности". Мы уверены, что капиталисты тогда уже совсем не в состоянии будут теснить трудящихся, что кончится тогда столь неестественное, но столь привычное для нас разлучение труда и капитала, что сами трудящиеся сделаются тогда капиталистами, а просто капиталисты останутся не у дел. Вместо односторонней отчаянной конкуренции между рабочими, лишенными естественных условий для труда и рассчитывающих лишь на заработок, выдаваемый хозяевами, установится такое положение дел, когда хозяева станут гоняться за рабочими, как гоняются теперь рабочие за хозяевами.

Мы далеки от отрицания прав собственности; более того, все наши усилия направлены к их охранению. И мы восстаем против теперешнего порядка вещей именно потому, что в нем нет достаточно уважения к правам собственности. Мы говорим, что все, производимое или вырабатываемое каким-либо человеком, принадлежит ему и только ему. И, признавая обидой, когда один человек отбирает у другого его собственность, то, что тот произвел или получил по свободному соглашению от производителя, мы признаем также обидой, когда то же делает какое-либо правительство.

Мы признаем за грабеж таможенные пошлины разного рода, да и в прочих обычных у нас пошлинах и сборах мы видим не меньшее зло. Мы говорим, что если земледелец выращивает две былинки там, где росла одна, что если домовладелец строит дом на месте пустыря, капиталист заводит фабрику, и люди с трудом и лишениями накапливают себе богатство, то правительство преступает заповедь „Не укради", когда является к ним и требует, чтобы они больше платили ему на том основании, что они больше скопили или произвели. И мы говорим также, что позволять людям жать там, где они не сеяли, допускать, чтобы отдельные лица клали к себе в карман то увеличение дохода с земли, которое возникает вследствие роста и совершенствования общества, — значить потворствовать воровству. И мы говорим, что уничтожив все налоги, падающее на труд и предприимчивость, и отобрав в пользу общества тот доход, который получается вследствие роста и совершенствования общества, мы только лишь исполнили бы требование справедливости: сохранили бы за трудящимися то, что

103

по праву принадлежит им, являясь наградой за их труд и бережливость, и отдали бы обществу то, что по праву принадлежит всему обществу. И мы верим, что преобразование такого рода, — каким бы простым и легким ни показалось оно на первый взгляд, — уничтожило бы неправду, лежащую в корне наших общественных отношений, и поставило бы всех людей в совершенно равное положение относительно пользования естественными удобствами. Мы не говорим, что при этом преобразовании было бы достигнуто все, к чему нам следует стремиться; чтобы после него нам можно было сидеть сложа руки, — чтобы после него не осталось никаких монополий. Но мы говорим, что преобразование это было бы наиболее важным, основным; что, не выполнив его, мы ничего не в состоянии были бы сделать и что, выполнив его, мы расчистили бы путь для всех других общественных преобразований.

Что же касается вопроса о вознаграждении, который нередко поднимают, то, на наш взгляд, вознаграждение следует выдавать не людям, которые получали выгоду от неправды, а людям, которые страдали от ней. Да, собственно, нельзя было бы и поднимать этого вопроса при том простом плане преобразования, какой предлагается нами: мы ничего ни у кого не отбирали бы, мы лишь изменили бы систему налогов.

Идеи, провозглашаемые нами, быстро проникают в народное сознание. Одни рассудочно принимают их, другие схватывают их как бы чувством. Они уже как бы в воздухе... И когда наступит время, всюду будут оказываться люди, способные их осуществлять. Это путь всех великих революций. Семя брошено, и во тьме и молчании прорастает оно. Но наступит день, пригреет солнышко, пройдут дожди, и зеленые росточки появятся там, где все казалось мертвой пустыней.

Люди трудились и сеяли семя. Но есть господа, которые не видят дальше поверхности, и они говорят, что еще ничего не сделано. Нет, истина уже подтачивает самые основания неправды, и та рухнет, быть может, в такое время, когда все здание ее будет казаться особенно устойчивым и прочным. Так было с рабством, и в такое время, когда люди и подумать не смели о том, что ему будет когда-нибудь конец. Так это есть и теперь с земельной собственностью, с замаскированным рабством, с той тяжкой неправдой, которая обездоливает людей, лишает детей их природного права и удаляет их из мира ранее, чем они успевают встать на ноги. Она кажется со стороны могучей и непоколебимой, и течение веков, — как будто — ничто для нее. Цены на землю растут. Газетные писатели и государственные люди более, чем когда-либо, уверены, что вот-вот все пойдет, как по маслу. Но, да не смущается сердце ваше: великая истина проникает в народное сознание, и недалеко то время, когда она проявится в Божьем мире. Так дико теперешнее состояние отечества, так неестественна та неправда, которая лишает людей возможности пользоваться землею, без которой они не могут ни жить, ни трудиться, так противна она и разуму и совести людей, — что она может держаться только до тех пор, пока намеренно поддерживается невежество, пока ничего не делается для прояснения мысли людей.

104

Но теперь уже многое сделано в этом отношении. Однако не мало и еще остается сделать. Среди нас есть много язычников, которые еще ждут своего обращения, — много людей, которые, по-видимому, и понятия не имеют о различии между домом и землей, на которой он стоит, между ячменем и полем, на котором он выращивается, между рыбой и озером, в котором она ловится. А есть и еще более удивительные люди, даже среди тех, которые занимаются делом проповеди в церквах. Мы слышим от них, что Бог дал много благ этого мира богатым людям с тем, чтобы они могли иметь неизреченную радость, подавая милостыню беднякам, и что бедных людей Бог создал для счастливой жизни где-то там, на небе. Да, не мало еще среди нас миссионерской работы... Ну что ж, если церкви не хотят ее знать, так примемся мы за ее выполнение. Выступим же вперед и поведуем людям благую весть о том, что Бог есть действительно наш отец, что порок, нищета, нужда и страдания, которые кишат в самых центрах нашей цивилизации, возникают не по Его воле, a вследствие наших несчастных грехов: вследствие нарушения нами Его закона, вследствие того, что, вместо оказания справедливости, мы творим неправду. Выступим же вперед с надеждой, с верой, что истина восторжествует, выступим вперед с радостной вестью о том, что если мы, не дожидаясь жизни будущего века, исполним волю Бога и подчинимся Его закону справедливости, то наша земля теперь же сама собою превратится в светлый рай; что нет ничего рокового в невольной бедности и непосильном труде; что согласно Божьему предначертанию мы все могли бы быть богаты, все могли бы иметь от земли не только все необходимое для жизни, но также и все то, что может украшать и услаждать нашу жизнь; что нет на то воли Бога, чтобы мы жили на земле какие-нибудь 25 лет, — средняя продолжительность жизни по данным нашей статистики, — но, что, как говорится в Ветхом Завете, — мир, изобилие и долгота дней были бы нашим-уделом, если бы мы исполнили Божий закон и познали справедливость. Возьмемся же за это дело, примем на себя труд, который в самом себе несет свою награду.

С англ. С. Николаев.