Постинг
26.12.2012 14:14 -
Донесения за толстоистки действия в съветска Русия
16 ноября 1920 года. Сообщение ЧК при Реввоенсовете 3-й армии (Западный фронт):
В городе Витебске арестованы 60 человек, члены Общества истинной свободы в духе Толстого, которые вели антисоветскую деятельность, агитировали, отказывались от участия в войне. Аресты продолжаются, ведется следствие. Это Общество имеет тесную связь с Москвой: с Чертковым, Булгаковым и др... Примите меры.
Владимир Тольц: А вот московские доносы. В столице в ту пору в Газетном переулке, д. №12 располагались толстовское Общество истинной свободы, Московское вегетарианское общество и Издательское общество друзей Толстого – со своей библиотекой, книжным магазином и столовой, служащей одновременно и клубом. А филиалы Общества истинной свободы – этой одной из первых правозащитных организаций в стране – работали во многих городах России, там выходили журналы и брошюры, в которых пропагандировались взгляды яснополянского мыслителя.
31 июля на лекции в Газетном переулке, дом 12 Чертков сравнил время Герцена с настоящим и заявил, что все осталось то же – насилие, война, разруха, пожары, болезни и т.д. Сказал, что крестьянство в настоящее время насилуется кучкой народа, пропитанной западными идеями Карла Маркса, что довело его до отчаяния... Заявил, что крестьяне теперь тянутся за хлебом духовным, а коммунистическая партия им ничего не дает, что единственный выход для крестьянства – это стряхнуть со своих плеч теперешнее правительство...
7 августа 1920 г. на совместном собрании с прибывшими из Англии квакерами, отвечая на вопрос, какое участие принимают толстовцы в строительстве новой жизни, Булгаков ответил: "Мы очень желаем принять участие в новом строительстве, организовывать общины-коммуны, но правительство желает, чтобы мы известную часть урожая ему отдавали, чего мы совершенно не желаем, кроме того, ставятся и другие препятствия в нашей работе".
На собрании толстовцев 14 августа Чертков заявил, что Советская власть – кровавое насилие над партиями и национальностями, определенно указал, что единственный способ борьбы с теперешней властью – отказ подчиниться ей.
.
На собрании 28 августа там же заявил, что гражданская война, последовавшая вслед за окончанием европейской, – результат неверия в бога. На том же собрании заявил, что крестьянство голодает, отдавая на войну все свои припасы. Пусть приходит Деникин, поляки, все равно, лишь бы не дрались. То есть кончилась бы война...
4 сентября на собрании, говоря о причинах, почему еще держится Советская власть, Чертков сказал, что главной причиной считает то, что заткнут рот всем, а иначе Советская власть и трех дней не продержалась бы... Булгаков выступил с информацией относительно расстрелов и других расправ правительства...
На собрании толстовцев 25 декабря 1920 г. Булгаков, говоря о диспуте с Луначарским, сказал, что сейчас все очевидней становится тяготение народа к учению Льва Толстого, а потому можно думать, что теперешняя насильственная власть будет свергнута, так как народ начинает просыпаться и видит, на какую дорогу он попал…
15 января состоялось собрание толстовцев в Газетном переулке. Чертков, говоря вначале на тему о боге и грехе, съехал затем по обычаю на Советскую власть. Начал жаловаться на те притеснения, которые терпят единомышленники из Общества истинной свободы, говорил о восьмидесяти расстрелянных за отказ от военной службы, говорил о непрекращающейся классовой борьбе и был недоволен тем, что компартия натравливает пролетариат на буржуазию. Чертков заявил, что такое раздутие классовой борьбы неправильно, что сейчас буржую живется тоже неважно, а потому лучше было бы примириться с ним и начать новую, действительно братскую жизнь. Дальше сказал, чтобы избавиться от греха, нужно просто отказаться повиноваться правительству...
19 сентября Чертков читал письмо Льва Толстого к индусу, где Толстой говорит, что государство состоит из маленькой кучки распоряжающихся и масс трудящихся. Дальше Чертков объяснял, что у нас сейчас власть захватили и всем распоряжаются большевики, для удержания своей власти настроившие ЧК. Этими словами вызвал большое одобрение присутствующих, хотя оно и не выразилось в шумной форме, так как все опасались это сделать, но перешептывались между собой, говоря: "Здесь все свои"…
На собрании толстовцев 25 ноября назвал правительство палачами и сказал, что все, кто служат этому правительству, также палачи. Говоря о каких-то истинных христианах, сказал, что надо учиться у них, что если бы нас, то есть думающих согласно с ним, было больше, мы бы восстали против правительства и смели бы его...
Год 1922-й.
В.Чертков 6 мая усиленно проповедовал на тему, что единственный работник – крестьянин, остальные все – шкурники, не исключая и правителей, едущих на его шее. Приглашал всех побросать города и идти на помощь крестьянству.
В июне сего года, говоря о квакерах-сектантах коммунистического толка, Чертков называл их настоящими коммунистами, говоря, что теперешние коммунисты – банда, захватившая власть, заставляющая себя защищать от посягательств на нее других, что настоящими коммунистами могут быть только сектанты, а не теперешние разбойники.
19 августа 1922 г. на собрании толстовцев – Газетный переулок,12 – выступил Булгаков на тему "Долой войну и пролитие братской крови". Говорил: "Мы должны никогда не иметь никакой вражды с Советской властью, а также не иметь с ней никаких близких и дружеских отношений и не давать государству материальной помощи".
2 декабря 1922–го на Лубянку поступает донос генерала Якова Александровича Слащева-Крымского. Да, да, того самого Слащева, который послужил прототипом генерала Романа Хлудова в булгаковском "Беге". Слащев, как известно, после бегства в Константинополь, прозябал там в нищете, пристрастился к морфию, и резко поносил Врангеля, за что по приговору суда чести был уволен от службы без права ношения мундира. Когда ВЦИК в ноябре 1921 объявил амнистию участникам Белого движения, Слащев вернулся в Крым и оттуда, как утверждают некоторые, "в личном вагоне Дзержинского" был доставлен в Москву, где стал преподавать тактику в школе комсостава РККА "Выстрел". Все это, повторяю, известно. А вот то, что Слащев стал секретным сотрудником ВЧК, я впервые прочел в книге Шенталинского "Донос на Сократа". Так вот что сообщил генерал-сексот, посетив собрание баптистов, на котором присутствовало 600 человек, и где толстовцы знакомили со своим учением:
Доклад делал Булгаков на тему "Личность в обществе", где указывал, что... Общество истинной свободы не является какой-либо парторганизацией, а является как практическое место для обмена мнений лиц всякого сословия, веры и партий. У нас есть и коммунисты, которые находятся на равных с нами правах.
А вот как изложил Слащев выступление Владимира Черткова на том же собрании:
Как сказал Чертков:
– Это не личность в обществе, а общество в личности, так как член не отвечает за то или иное решение Совета... Мы, Общество истинной свободы, издавали журнал и брали ответственность на себя... Цель нашего общества в настоящем такова: бороться с насилием, защищать слабых, протестовать против казней, посещать тюрьмы и т.п. Вам также известно, что в настоящем многие отказываются от военной службы и платить налоги. Мы должны их подкреплять духом своим, а также бороться за свое существование, то есть расширять идеи нашего учителя Толстого. А для этого нужно хлопотать. Ведь вы знаете, что наше общество существует пять лет, принципиально, с тех пор, как дали свободу слова при Керенском – Первая революция, а потом обратно закрыли со Второй революции. И вот, я думаю, вам будет ясно, для чего мы объединились. "Деяния апостолов" говорят: "Тогда вы можете сделать свою цель, когда у вас будет одна душа", а однодушие и мысль мы можем сделать только здесь..
Шенталинский считает, что этом высказывании Черткова, "Лубянка не могла не отметить формулу "не личность в обществе, а общество в личности", противоречащую коммунистической догме. И конечно же, факт неофициального объединения: ишь ты, проповедуют не Маркса и Ленина, а Толстого, апостолами его себя считают!"
Слащев продолжает:
Я подал записку, узнать, что означает толстовское общество, Булгаков ответил:
– Толстовское общество состоит из высших культурных лиц, председателем которого состоит сам Толстой, а цель – распространить идею учения Толстого...
Слащев перечисляет этих "высших культурных лиц", которые доводят до ума простых людей мысли своего учителя: Чертков, Гусев, Страхов, Бирюков, Попов... и добавляет: "В пятницу будет сделан доклад о движении за границей духовного социализма толстовцев".
"Чаша терпения чекистов переполнилась", - заключает Виталий Шенталинский. И вскоре после доноса Слащева-Крымского, 8 декабря 1922 года, они произвели обыск на квартирах Черткова и Булгакова. Потребовали подписку о невыезде из Москвы. Булгаков такую дал, а вот Чертков наотрез отказался. Его привезли на Лубянку. Он отказался давать показания и там. Из протокола допроса:
На предъявленное мне предложение дать подписку о невыезде и явке по первому требованию властей я отвечаю, что, как не признаю по своим убеждениям никакой власти, в том числе и Советской, я никаких обязательств дать не могу и потому предложенную мне подписку подписать отказываюсь, но добавляю, что уезжать и вообще скрываться от власти я не собираюсь и не буду.
Владимир Тольц: Пригрозив - выпустили, надеясь, что станет тише. Но Чертков не унимался. Снова дернули на допрос. И опять не унимается:
Не признавая по своим религиозным убеждениям никакой насильственной государственной власти, не смотрю на этот так называемый "протокол" как на официальную бумагу, которую я был бы обязан подписать. Если же подписываю ее, то только как простое заявление, которое может устранить ненужные недоразумения.
Владимир Тольц: С Булгаковым тоже не легче. Из протокола допроса:
Мое отношение ко всякой власти безразличное по убеждениям религиозного анархизма в духе Толстого...
Владимир Тольц: Но участь обоих подследственных уже решена. И оформлена соответствующим заключением следователя Реброва:
Допрошенные обвиняемые Чертков, Булгаков... показали, что они никакой власти вообще не признают. На основании вышеизложенного нахожу, что... дальнейшее оставление их в пределах РСФСР вредно отразится на состоянии Красной Армии и экономическом положении Республики, а посему полагал бы: граждан... Булгакова и Черткова выслать в административном порядке из пределов РСФСР в Германию...
Владимир Тольц: "Согласен", – начертал на этом начальник 6-го отделения Секретного отдела ГПУ Евгений Тучков. (Да, да, тот самый Тучков, что десятилетиями ведал в органах религиозной политикой, изымал церковные ценности в 1921, получил "Заслуженного чекиста" за обновленческий раскол, был соавтором Декларации митрополита Сергия в 1927, руководил Союзом воинствующих безбожников, а умирая, в 1957 уже, пригласил к своему больничному одру патриархи Алексия…).
Однако тупость канцелярского шедевра Реброва взбесила Дзержинского. Красными чернилами подчеркнул он трижды повторенное "вообще":
Товарищу Тучкову. Я же просил Вас продумать хорошенько это заключение. Ведь мы встретим большой отпор, а у нас, кроме “вообще”, – ничего нет.
Владимир Тольц: Но другого обвинительного заключения так и не появилось. И ребровско-тучковского документа хватило чекистам, чтобы 27 декабря 1922 года вынести решение: выслать Черткова и Булгакова за границу на три года.
В то же время в ГПУ приходит письмо из Наркомата иностранных дел. Первый заместитель наркома Литвинов предупреждает чекистов:
Арест Черткова, несомненно, вызовет сильную агитацию за границей, в особенности в Англии. Мы уже начинаем получать запросы от наших полпредов, в связи с этим арестом. Прошу Вас сообщить причины ареста для контрагитации за границей.
Владимир Тольц: На Лубянке обеспокоились. Дело кончилось тем, что Черткова оставили в Москве. А вот с Булгаковым церемониться не стали. ВЦИК, рассмотрев его жалобу, подтвердил решение ГПУ – выслать! Не помогли ни протесты друзей-толстовцев, адресованные начальству, ни личное письмо Татьяны Львовны Толстой, направленное Каменеву.
Все эти прошения и Калинин, и Луначарский, и Каменев без комментариев переслали Дзержинскому. И "железный Феликс" продемонстрировал свою железную неумолимость: 30 марта 1923 года Булгаков покинул советскую Россию и обосновался в Чехословакии. ГПУ и там бдительно следило за ним. В 1926 Тучков представил начальству справку:
Булгаков до сегодняшнего дня остается убежденным противником Советской власти и ни на йоту не изменил своих убеждений, которые он лично характеризует так: "Я их (коммунистов) упрекал, еще живя в России, именно за то, что они были недостаточно коммунистичны". Учитывая всю контрреволюционность своих действий за границей, Булгаков требует гарантии неприкосновенности его личности...
Владимир Тольц: Ну, какие ему гарантии? Какие обещанные 3 года? Он вернулся лишь в 1949. Поселился в Ясной Поляне, стал служить хранителем Дома-музея Толстого. Там и умер в 1966. Ему было 79 лет… Чертков, издавший на родине Полное собрание сочинений Толстого в 90 томах (он сам отредактировал 72 из них), умер 30 годами раньше, в 1936.
Владимир Тольц
В городе Витебске арестованы 60 человек, члены Общества истинной свободы в духе Толстого, которые вели антисоветскую деятельность, агитировали, отказывались от участия в войне. Аресты продолжаются, ведется следствие. Это Общество имеет тесную связь с Москвой: с Чертковым, Булгаковым и др... Примите меры.
Владимир Тольц: А вот московские доносы. В столице в ту пору в Газетном переулке, д. №12 располагались толстовское Общество истинной свободы, Московское вегетарианское общество и Издательское общество друзей Толстого – со своей библиотекой, книжным магазином и столовой, служащей одновременно и клубом. А филиалы Общества истинной свободы – этой одной из первых правозащитных организаций в стране – работали во многих городах России, там выходили журналы и брошюры, в которых пропагандировались взгляды яснополянского мыслителя.
31 июля на лекции в Газетном переулке, дом 12 Чертков сравнил время Герцена с настоящим и заявил, что все осталось то же – насилие, война, разруха, пожары, болезни и т.д. Сказал, что крестьянство в настоящее время насилуется кучкой народа, пропитанной западными идеями Карла Маркса, что довело его до отчаяния... Заявил, что крестьяне теперь тянутся за хлебом духовным, а коммунистическая партия им ничего не дает, что единственный выход для крестьянства – это стряхнуть со своих плеч теперешнее правительство...
7 августа 1920 г. на совместном собрании с прибывшими из Англии квакерами, отвечая на вопрос, какое участие принимают толстовцы в строительстве новой жизни, Булгаков ответил: "Мы очень желаем принять участие в новом строительстве, организовывать общины-коммуны, но правительство желает, чтобы мы известную часть урожая ему отдавали, чего мы совершенно не желаем, кроме того, ставятся и другие препятствия в нашей работе".
На собрании толстовцев 14 августа Чертков заявил, что Советская власть – кровавое насилие над партиями и национальностями, определенно указал, что единственный способ борьбы с теперешней властью – отказ подчиниться ей.
.
На собрании 28 августа там же заявил, что гражданская война, последовавшая вслед за окончанием европейской, – результат неверия в бога. На том же собрании заявил, что крестьянство голодает, отдавая на войну все свои припасы. Пусть приходит Деникин, поляки, все равно, лишь бы не дрались. То есть кончилась бы война...
4 сентября на собрании, говоря о причинах, почему еще держится Советская власть, Чертков сказал, что главной причиной считает то, что заткнут рот всем, а иначе Советская власть и трех дней не продержалась бы... Булгаков выступил с информацией относительно расстрелов и других расправ правительства...
На собрании толстовцев 25 декабря 1920 г. Булгаков, говоря о диспуте с Луначарским, сказал, что сейчас все очевидней становится тяготение народа к учению Льва Толстого, а потому можно думать, что теперешняя насильственная власть будет свергнута, так как народ начинает просыпаться и видит, на какую дорогу он попал…
15 января состоялось собрание толстовцев в Газетном переулке. Чертков, говоря вначале на тему о боге и грехе, съехал затем по обычаю на Советскую власть. Начал жаловаться на те притеснения, которые терпят единомышленники из Общества истинной свободы, говорил о восьмидесяти расстрелянных за отказ от военной службы, говорил о непрекращающейся классовой борьбе и был недоволен тем, что компартия натравливает пролетариат на буржуазию. Чертков заявил, что такое раздутие классовой борьбы неправильно, что сейчас буржую живется тоже неважно, а потому лучше было бы примириться с ним и начать новую, действительно братскую жизнь. Дальше сказал, чтобы избавиться от греха, нужно просто отказаться повиноваться правительству...
19 сентября Чертков читал письмо Льва Толстого к индусу, где Толстой говорит, что государство состоит из маленькой кучки распоряжающихся и масс трудящихся. Дальше Чертков объяснял, что у нас сейчас власть захватили и всем распоряжаются большевики, для удержания своей власти настроившие ЧК. Этими словами вызвал большое одобрение присутствующих, хотя оно и не выразилось в шумной форме, так как все опасались это сделать, но перешептывались между собой, говоря: "Здесь все свои"…
На собрании толстовцев 25 ноября назвал правительство палачами и сказал, что все, кто служат этому правительству, также палачи. Говоря о каких-то истинных христианах, сказал, что надо учиться у них, что если бы нас, то есть думающих согласно с ним, было больше, мы бы восстали против правительства и смели бы его...
Год 1922-й.
В.Чертков 6 мая усиленно проповедовал на тему, что единственный работник – крестьянин, остальные все – шкурники, не исключая и правителей, едущих на его шее. Приглашал всех побросать города и идти на помощь крестьянству.
В июне сего года, говоря о квакерах-сектантах коммунистического толка, Чертков называл их настоящими коммунистами, говоря, что теперешние коммунисты – банда, захватившая власть, заставляющая себя защищать от посягательств на нее других, что настоящими коммунистами могут быть только сектанты, а не теперешние разбойники.
19 августа 1922 г. на собрании толстовцев – Газетный переулок,12 – выступил Булгаков на тему "Долой войну и пролитие братской крови". Говорил: "Мы должны никогда не иметь никакой вражды с Советской властью, а также не иметь с ней никаких близких и дружеских отношений и не давать государству материальной помощи".
2 декабря 1922–го на Лубянку поступает донос генерала Якова Александровича Слащева-Крымского. Да, да, того самого Слащева, который послужил прототипом генерала Романа Хлудова в булгаковском "Беге". Слащев, как известно, после бегства в Константинополь, прозябал там в нищете, пристрастился к морфию, и резко поносил Врангеля, за что по приговору суда чести был уволен от службы без права ношения мундира. Когда ВЦИК в ноябре 1921 объявил амнистию участникам Белого движения, Слащев вернулся в Крым и оттуда, как утверждают некоторые, "в личном вагоне Дзержинского" был доставлен в Москву, где стал преподавать тактику в школе комсостава РККА "Выстрел". Все это, повторяю, известно. А вот то, что Слащев стал секретным сотрудником ВЧК, я впервые прочел в книге Шенталинского "Донос на Сократа". Так вот что сообщил генерал-сексот, посетив собрание баптистов, на котором присутствовало 600 человек, и где толстовцы знакомили со своим учением:
Доклад делал Булгаков на тему "Личность в обществе", где указывал, что... Общество истинной свободы не является какой-либо парторганизацией, а является как практическое место для обмена мнений лиц всякого сословия, веры и партий. У нас есть и коммунисты, которые находятся на равных с нами правах.
А вот как изложил Слащев выступление Владимира Черткова на том же собрании:
Как сказал Чертков:
– Это не личность в обществе, а общество в личности, так как член не отвечает за то или иное решение Совета... Мы, Общество истинной свободы, издавали журнал и брали ответственность на себя... Цель нашего общества в настоящем такова: бороться с насилием, защищать слабых, протестовать против казней, посещать тюрьмы и т.п. Вам также известно, что в настоящем многие отказываются от военной службы и платить налоги. Мы должны их подкреплять духом своим, а также бороться за свое существование, то есть расширять идеи нашего учителя Толстого. А для этого нужно хлопотать. Ведь вы знаете, что наше общество существует пять лет, принципиально, с тех пор, как дали свободу слова при Керенском – Первая революция, а потом обратно закрыли со Второй революции. И вот, я думаю, вам будет ясно, для чего мы объединились. "Деяния апостолов" говорят: "Тогда вы можете сделать свою цель, когда у вас будет одна душа", а однодушие и мысль мы можем сделать только здесь..
Шенталинский считает, что этом высказывании Черткова, "Лубянка не могла не отметить формулу "не личность в обществе, а общество в личности", противоречащую коммунистической догме. И конечно же, факт неофициального объединения: ишь ты, проповедуют не Маркса и Ленина, а Толстого, апостолами его себя считают!"
Слащев продолжает:
Я подал записку, узнать, что означает толстовское общество, Булгаков ответил:
– Толстовское общество состоит из высших культурных лиц, председателем которого состоит сам Толстой, а цель – распространить идею учения Толстого...
Слащев перечисляет этих "высших культурных лиц", которые доводят до ума простых людей мысли своего учителя: Чертков, Гусев, Страхов, Бирюков, Попов... и добавляет: "В пятницу будет сделан доклад о движении за границей духовного социализма толстовцев".
"Чаша терпения чекистов переполнилась", - заключает Виталий Шенталинский. И вскоре после доноса Слащева-Крымского, 8 декабря 1922 года, они произвели обыск на квартирах Черткова и Булгакова. Потребовали подписку о невыезде из Москвы. Булгаков такую дал, а вот Чертков наотрез отказался. Его привезли на Лубянку. Он отказался давать показания и там. Из протокола допроса:
На предъявленное мне предложение дать подписку о невыезде и явке по первому требованию властей я отвечаю, что, как не признаю по своим убеждениям никакой власти, в том числе и Советской, я никаких обязательств дать не могу и потому предложенную мне подписку подписать отказываюсь, но добавляю, что уезжать и вообще скрываться от власти я не собираюсь и не буду.
Владимир Тольц: Пригрозив - выпустили, надеясь, что станет тише. Но Чертков не унимался. Снова дернули на допрос. И опять не унимается:
Не признавая по своим религиозным убеждениям никакой насильственной государственной власти, не смотрю на этот так называемый "протокол" как на официальную бумагу, которую я был бы обязан подписать. Если же подписываю ее, то только как простое заявление, которое может устранить ненужные недоразумения.
Владимир Тольц: С Булгаковым тоже не легче. Из протокола допроса:
Мое отношение ко всякой власти безразличное по убеждениям религиозного анархизма в духе Толстого...
Владимир Тольц: Но участь обоих подследственных уже решена. И оформлена соответствующим заключением следователя Реброва:
Допрошенные обвиняемые Чертков, Булгаков... показали, что они никакой власти вообще не признают. На основании вышеизложенного нахожу, что... дальнейшее оставление их в пределах РСФСР вредно отразится на состоянии Красной Армии и экономическом положении Республики, а посему полагал бы: граждан... Булгакова и Черткова выслать в административном порядке из пределов РСФСР в Германию...
Владимир Тольц: "Согласен", – начертал на этом начальник 6-го отделения Секретного отдела ГПУ Евгений Тучков. (Да, да, тот самый Тучков, что десятилетиями ведал в органах религиозной политикой, изымал церковные ценности в 1921, получил "Заслуженного чекиста" за обновленческий раскол, был соавтором Декларации митрополита Сергия в 1927, руководил Союзом воинствующих безбожников, а умирая, в 1957 уже, пригласил к своему больничному одру патриархи Алексия…).
Однако тупость канцелярского шедевра Реброва взбесила Дзержинского. Красными чернилами подчеркнул он трижды повторенное "вообще":
Товарищу Тучкову. Я же просил Вас продумать хорошенько это заключение. Ведь мы встретим большой отпор, а у нас, кроме “вообще”, – ничего нет.
Владимир Тольц: Но другого обвинительного заключения так и не появилось. И ребровско-тучковского документа хватило чекистам, чтобы 27 декабря 1922 года вынести решение: выслать Черткова и Булгакова за границу на три года.
В то же время в ГПУ приходит письмо из Наркомата иностранных дел. Первый заместитель наркома Литвинов предупреждает чекистов:
Арест Черткова, несомненно, вызовет сильную агитацию за границей, в особенности в Англии. Мы уже начинаем получать запросы от наших полпредов, в связи с этим арестом. Прошу Вас сообщить причины ареста для контрагитации за границей.
Владимир Тольц: На Лубянке обеспокоились. Дело кончилось тем, что Черткова оставили в Москве. А вот с Булгаковым церемониться не стали. ВЦИК, рассмотрев его жалобу, подтвердил решение ГПУ – выслать! Не помогли ни протесты друзей-толстовцев, адресованные начальству, ни личное письмо Татьяны Львовны Толстой, направленное Каменеву.
Все эти прошения и Калинин, и Луначарский, и Каменев без комментариев переслали Дзержинскому. И "железный Феликс" продемонстрировал свою железную неумолимость: 30 марта 1923 года Булгаков покинул советскую Россию и обосновался в Чехословакии. ГПУ и там бдительно следило за ним. В 1926 Тучков представил начальству справку:
Булгаков до сегодняшнего дня остается убежденным противником Советской власти и ни на йоту не изменил своих убеждений, которые он лично характеризует так: "Я их (коммунистов) упрекал, еще живя в России, именно за то, что они были недостаточно коммунистичны". Учитывая всю контрреволюционность своих действий за границей, Булгаков требует гарантии неприкосновенности его личности...
Владимир Тольц: Ну, какие ему гарантии? Какие обещанные 3 года? Он вернулся лишь в 1949. Поселился в Ясной Поляне, стал служить хранителем Дома-музея Толстого. Там и умер в 1966. Ему было 79 лет… Чертков, издавший на родине Полное собрание сочинений Толстого в 90 томах (он сам отредактировал 72 из них), умер 30 годами раньше, в 1936.
Владимир Тольц
Следващ постинг
Предишен постинг
Няма коментари
Вашето мнение
За да оставите коментар, моля влезте с вашето потребителско име и парола.
