КАРТИНА СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ Л.Н. ТОЛСТОГО



Т.В. ПЕТУХОВА

Ульяновск, Ульяновский государственный технический университет



«Картиной мира» называется сложившаяся на конкретном этапе развития человечества совокупность представлений о структуре действительности, способах ее функционирования и изменения, сформировавшаяся на основе исходных мировоззренческих принципов и интегрирующая знания и опыт, накопленный человечеством. Картина мира не является чем-то индиви- дуальным (в отличие от мировоззрения). Она является плодом коллективных усилий сообщества. Жизненный уклад человека, уровень и стиль его жизни нередко детерминированы его социальным положением, образованием, социально-профессиональной принадлежностью, теми моральными и нравственными ценностями, которых он придерживается.

Идеал общественного бытия у последователей великого писателя совпадал с представлениями о будущем общества самого Л. Н. Толстого. Этот идеал В. Ф. Булгаков изложил в «Христианской этике» следующим образом: «Идеальное общество представляло собой конгломерат земледельческих общин c единым владением землей и управлением, которое соответствовало бы требованиям мирного общежития» [4; 4]. Вследствие единства экономических, племенных и религиозных условий эти общины могли вступать между собой в новые свободные соединения, совершенно иные, чем прежние государственные [21].

Толстовец А. Макаров в Бюллетене Московского Вегетарианского общества

№16 также обрисовал переход человека к новой братской жизни как склады-

вание ассоциации свободных земледельческих общин: «Внутри этих общин на основе земледельческого труда как пышная крона ветвей на могучем древесном

стволе свободно разовьются все виды человеческой деятельности. И, что важнее всего, все будут есть свой хлеб. Города и фабрики исчезнут, ибо все

будут земледельцы, работающие в своих машинизированных мастерских в свободное от полевых работ время. Коллективные формы труда уничтожат животную борьбу за существование и заботу о завтрашнем дне. Мировое братство трудящихся устранит международные войны и множество другого зла,

свойственного насильническому строю жизни нашей эпохи» [21].

Таким образом, земледельческая община, колония или коммуна являлась центром всей социальной конструкции толстовцев. Посредством перехода к

ней должны были осуществиться все другие стороны нового общественного бытия. Экономические отношения будущего общества строились толстовцами на основе отказа от частной собственности, ибо с «христианской точки зрения

собственность и богатство не являются благом» [6; 5]. После уничтожения частной собственности предполагалось создание общин и артелей с организацией крупного крестьянского хозяйства [6; 6-7]. Модель будущего

строя у толстовцев носила ярко выраженный натуральный характер: члены об- щества своими руками производят все то, что потребляют. Толстовцы видели в деньгах орудие несправедливого распределения плодов общественного труда, порождающее неравенство, и стремились к замене денежных знаков

натурально-расчетными хлебными знаками [1]. Важнейшим принципом жизни ассоциации земледельческих общин было уничтожение эксплуатации и неравенства членов общества.

Для толстовцев была характерна абсолютизация равенства всех людей. Они не только не признавали неравенства классового, но и требовали равного участия всех в физическом труде. Из приведенного выше описания идеального

общества толстовца А. Макарова ясно видно, какое значение толстовцы прида- вали тому, чтобы все люди в прямом смысле «ели свой хлеб». Физический труд, по их мнению, должен быть нравственно обязательным для каждого

члена общества. В манифесте представителей ручного труда говорилось:

«…всякий, избравший один умственный труд, угнетает братьев телесного труда или помогает угнетать их» [18], и предлагалось неукоснительно соб-

людать принцип: «Кто не работает физически, тот не ест». С другой стороны, толстовцы понимали, что для нормального функционирования общественного организма необходимы не только продукты, являющиеся результатом непосредственного материального производства, но и продукты духа, ума,

изобретательности [19].

Главным нравственным критерием для них была полезность того или иного вида деятельности для общества. Толстовцы осознавали, что установить

общественную ценность каждой профессии и степень пригодности каждой

личности к ней крайне трудно вследствие невежественности народа и разделенности интеллигенции, которая могла бы составить «трибунал мудрых», на всевозможные партии, группы, секты [14]. Они указывали, что эти группировки, обличающие друг друга, будут доказывать, что люди «не нашей группы, партии, секты враги обществу, что их деятельность не только бесполезна, но и вредна обществу или народу» [14]. Для устранения злоупотреблений толстовцы предлагали, чтобы каждый человек занимался духовной деятельностью только в свободное от участия в «общенародном физическом земледельческом труде» время [14, л.17]. Освободить человека от его доли физического труда может только та трудовая группа, в которой он живет, если признает его духовную деятельность для себя полезной [14, л.17].

Земледельческий труд, как наиболее ценный с моральной точки зрения,

был положен в основу толстовской концепции будущего общественного устройства. Он признавался ими самым нравственным и самым справедливым,

ибо «…человек получает все необходимое для жизни непосредственно от земли, а не через других людей» [22]. Поэтому земледельческий труд, по

мнению толстовцев, устраняет причины для всякого рода эксплуатации, вражды, борьбы. В нем толстовцы видели залог подлинно братских отношений. Крестьянин-толстовец В. Янов писал: «Только встав на этот трудовой крестьян-

ский путь, может человек установить братские отношения с людьми и сам быть независимым, и не продавать свой труд, тем самым создавая эксплуататоров, также и сам может уважать такого же свободного труженника-брата» [8; 39]. Исполнение закона хлебного труда толстовцы рассматривали как основу

благосостояния всего общества и выход из нищеты для трудящихся: «... все бы люди несли мягкий и кроткий труд и не терпели бы никакой нужды, которую терпит теперь большинство» [12]. Самоуправляющийся характер общин,

ставший возможным благодаря натуральному земледельческому хозяйству, должен был, по мысли толстовцев, привести к уничтожению государства и установлению анархии. С. М. Белинький в речи на I съезде анархистов 12

декабря 1918 г. определил ее как «такой порядок человеческого общежития, при котором все люди свободны от правительственного принуждения» [15].

Земледельчески-трудовые идеалы толстовцев тесным образом увязывались

с анархической направленностью их социальных исканий. Анархизм занимал центральное место в социальных исканиях как самого Л. Н. Толстого, так и его единомышленников. Вслед за ним толстовцы считали государство, его аппарат, носителем зла, источником «антихристовой» морали. Они были согласны с писателем, что соблазн государства – самый страшный из соблазнов. Суть его в том, что люди, стоящие у власти, оправдывают свершение ими зла благом других людей, народа, человечества. Анархизм толстовцев был основан на отрицании права кого бы то ни было распоряжаться жизнью других людей: «Те, кто знают, каким должно быть общество, они убивают, запирают в тюрьмы, отнимают имущество, чтобы установить такое общественное устройство, при котором, по их мнению, люди будут счастливы» [3; 9]. Таким образом, анархизм

толстовцев был основан на ненасилии. Толстовцы отстаивали право каждого человека на свободное, независимое от чьей-либо воли, устройство своей жизни. Главным для них было то, чтобы многомиллионному трудящемуся народу предоставили жить так, как он хочет [15]. В этом смысле толстовцы являлись, как и Л. Н. Толстой, выразителями «русского анархизма в его высшем, этическом проявлении» [4; 4].

Опираясь на рационализм Л.Н. Толстого, его последователи считали, что каждый человек появляется для исполнения своей миссии на земле и соответствует требованиям времени. По мнению В. Ф. Булгакова, В. И. Ленин и его идеи соответствовали безумству мира на четвертый год кровопролитнейшей войны, одичанию народных масс и их разочарованию в старых идеях, вождях, правительствах [7; 16]. Поэтому и свою деятельность, в том числе и по созда- нию земледельческих объединений, они рассматривали как исполнение своего предназначения. В этом плане интересны рассуждения Иоана Добротолюбова:

«Мы понимаем, что большевики явились только потому, что их выдвинула сама жизнь, и только они могут выполнить то дело, которое они делают. Но и нас

выдвигает жизнь. Я слышу голос изнутри себя, побуждающий меня искать новые пути жизни. И я не могу не следовать этому голосу» [11].

Мировоззрение толстовцев красной нитью пронизывает идея ненасилия,

Революционно настроенная интеллигенция восприняла учение Л. Н. Толстого о ненасилии как теорию о непротивлении злу вообще, как проповедь сугубой общественной пассивности, отказ от борьбы со злом. Такое отношение сыграло отрицательную роль в оценке ею деятельности толстовцев. Примером может служить выступление ректора МГУ профессора П.Н. Сакулина 22. 02. 1920 г. на

35-летии «Посредника», в котором он отмечал недоброжелательное отношение к крупнейшему толстовскому издательству части московской интеллигенции из-

за того, что «Посредник» «не побоялся “назвать Бога”, а также за проповедь любви, смирения и всепрощения в народе, вместо проповеди духа возмущения и революции» [4; 13]. Сами же толстовцы делали ударение не на непротивлении

злу, а на отрицании насилия. В журнале «На пути» за 1925 г. группа молодежи, его издававшая, писала: «Истинно религиозное мировоззрение указывает верный и всепобеждающий путь к прекращению творимого зла. Это

борьба со злом – не ответным насилием – бессмысленность такого способа ста- новится все очевиднее людям, а только неучастием в совершающемся зле, разъяснением причин, лежащих в основе всего, дают нам единственный выход

из этого заколдованного круга зла, в котором мы находимся» [24]. Главным средством решения спорных проблем в обществе толстовцы считали формирование общественного мнения и мирное неподчинение: «... никакое меньшинство не сможет и не станет отказываться от исполнения ясно

выраженной воли народа. Если меньшинство до сих пор не уступало, то только потому, что народ в целом соглашается служить этим классам и своей кровью защищать поработителей» [20]. Необходимо отметить, что в отечественной

философии лишь в последнее время утвердилась точка зрения на идеи Л. Н.

Толстого как на учение о ненасилии, а не как на учение о непротивлении [25]. В ненасилии толстовцы усматривали главное условие успеха дела общественных преобразований. Н.Н. Гусев в статье «Толстой и революция» утверждал, что

«никакое преобразование общества не может быть насильственным. Насильственный коммунизм не может быть прочным» [2; 8]. Свою деятельность по созданию земледельческих объединений толстовцы

рассматривали как способ реального воплощения в жизнь ненасильственного мирного общежития. Об этом говорилось прямо в уставах толстовских товариществ, коммун, общин. Так Трудовое товарищество имени Л.Н. Толстого в своем учредительном документе провозглашало: «Наше товарищество имеет

целью осуществить возможность жизни вне существующего насильственного строя на началах непротивленческой свободы» [20]. Трудовая община-коммуна

«Трезвая жизнь» видела свое назначение для отдельного человека в том, чтобы

содействовать ему «выйти из современной неестественной и насильнической жизни к жизни естественной и свободной» [17].

Краеугольным камнем картины социального бытия толстовцев было уче-

ние Л.Н. Толстого о Боге как высшем духовном начале, высшем нравственном законе жизни. Толстовцы более конкретно называли его Духом Жизни, присутствовавшем в каждом человеке. На эту особенность трактовки толстовцами идеи бога указывает также Г.А. Даценко [6; 35]. Отсюда они выводили равенство, братство всех людей, признание самоценности личности и жизни каждого, выдвигая на первый план в качестве главного принципа межличностных отношений любовь к ближнему, который понимался ими как стремление к исполнению в реальной жизни гуманистических заповедей Нагорной проповеди [3]. Следуя за своим учителем, толстовцы утверждали, что смысл человеческой жизни состоит в деле любви, то есть в стремлении к благу ближних. В основах трудового служения сельскохозяйственной коммуны им. Л. Н. Толстого по этому поводу говорилось: «Кто хочет служить жизни, тому необходимо, … упростить свое существование и сократить свои потребности до того, чтобы другим давать больше, чем берешь от них... Пусть сила сильных возместит слабость бессильных, знание опытных пополнит недостатки неопытных, мудрость ученых будет светом для неученых. Ибо человек имеет способности не для того, чтобы порабощать меньших братьев, а для того, чтобы служить бессильным и неопытным братьям» [24].

Завершая анализ толстовской картины социального бытия, необходимо отметить, что главным средством преобразования всех общественных

отношений толстовцы, как и Л Н. Толстой, считали революцию сознания путем нравственного самосовершенствования, так как «душа человеческая ... при всяких условиях представляет тот центр, вокруг которого все вертится в мире»

[8; 11]. Но если Л.Н. Толстой абсолютизировал личное нравственное самосо- вершенствование и апеллировал только к усилиям конкретной личности, которая, избавляясь от внутренних пороков, своим поведением не умножает зло

на земле, а творит только добро, то толстовцы начали осознавать значимость

совместных усилий людей в искоренении социального зла. Они отошли от негативной оценки Л.Н. Толстым всякой общественной деятельности. Его индивидуализму, который В. Ф. Булгаков объяснял односторонним спиритуа- листическим направлением его мысли [8; 12], толстовцы противопоставили понимание необходимости общественных усилий для улучшения окружающей жизни.



ЛИТЕРАТУРА



1. Братство. – 1920. – № 2. С. 10; ОР РГБ. Ф. 435. К. 95. Ед. 33. Л. 33.

2. Голос Толстого и Единение. – 1918, – № 2.

3. Голос Толстого и Единение. – 1919 – № 6.

4. Голос Толстого и Единение – 1920.– № 1.

5. Истинная свобода.– 1920, – № 1.

6. Советские архивы. – 1991. – № 5.

7. Беневский И. Христианская община и земледелие. – М., 1907.

8. Булгаков В.Ф. Толстой, Ленин, Ганди. – Прага, 1930.

9. Воспоминания крестьян-толстовцев. – М..– «Книга».– 1989. – 479 с.

10. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ),

Ф.435. К. 96. Eд. 33. Л. 8.

11. ОР РГБ. Ф.435. К.99. ЕД.13. Л.24 об..

12. ОР РГБ. Ф. 345. К. 5. Ед. 3. Л. 13.

13. ОР РГБ. Ф. 345. К. 5. Ед. 3. Л. 14.

14. ОР РГБ. Ф. 345. К. 5. Ед. 3. Л. 16.

15. ОР РГБ. Ф. 345. К. 55. Ед. 19. Л. 3.

16. ОР РГБ. Ф. 345. К.62. ЕД.5.Л.1.

17. ОР РГБ. Ф. 435. К. 55. Ед. 19. Л. 3.

18. ОР РГБ. Ф. 435. К. 95. Ед. 33. Л. 33.

19. ОР РГБ. Ф.345. К. 38. ЕД.16.Л.1.

20. ОР РГБ. Ф.435. К.55. Ед. 19. Л.4.

21. РГАЛИ, Ф. 122, 0п. 3. Ед. 34. Л .55.

22. РГАЛИ. Ф.122. Оп. 1., Ед. 2039. Л.2.

23. РГАЛИ. Ф.122. Оп.1. Ед.2042. Л.4.

24. РГАЛИ. Ф.122. Оп.З. ЕД.25. Л.21.

25. См.: Виноградов И.И. Критический анализ религиозно-философских взглядов Л.Н.Толстого. М., 1981, С.37; Гусейнов А. Учение Л.

Н.Толстого о ненасилии. // «Свободная мысль». – 1994. – №8. – С. 75-

78.



Петухова Татьяна Владимировна – кандидат исторических наук, доцент;

e-mail: tatyan2@yandex.ru.