Постинг
30.12.2010 14:22 -
Заветите на Толстой и реалността на живота
ЗАВЕТЫ ТОЛСТОГО И РЕАЛИИ ЖИЗНИ
Сергей НОРИЛЬСКИЙ
Всемирное значение проповеди Льва Толстого, проявившееся еще при его жизни, крепнет от десятилетия к десятилетию. Философское наследие великого писателя и мыслителя все настойчивее прорывается в жизнь. Появляются и государства, где торжествует свободное слово. Мысли Льва Николаевича все шире становятся предметом дискуссий среди большого числа людей. Озабоченность тем, как избавить человечество от гибели во вражде, невежестве и рабском подчинении диктаторам, охватывает все больший круг мыслящих. Идеи любви и ненасилия, так ненавидимые злыми выродками человечества, становятся все более привлекательными для многих.
Однако руководители государств, даже наиболее демократичные, честные и самоотверженные, неизбежно поглощены делами текущими, неотложными заботами о безопасности и материальном благополучии граждан. Слишком мало уделяют они внимания повышению нравственности населения. Внешние и внутренние противники и опасности отвлекают от забот о нравственном самосовершенствовании.
Что же сказать о тех государственных деятелях, которые под разными предлогами натравливают граждан на соседние народы, разжигают национализм и шовинизм, стремятся бросить население в пламя войн? С древности и до наших дней лавры цезарей, александров македонских и наполеонов не дают покоя тщеславным правителям, главная забота которых увековечить себя, хотя бы ценой жизни подчиненных людей. Нет тщеславцам дела до того, что времена меняются, и людская дикость постепенно замещается разумным сообществом.
Технический прогресс так умножил и усилил средства уничтожения, что в безумии войн реальной стала опасность гибели земной цивилизации. Дорвавшиеся до власти фанаты собственной славы как дети играют с огнем, готовы раздуть мировой пожар, в котором сгорит все.
18 августа 1968 года Политбюро Центрального комитета КПСС (Брежнев, Косыгин, Подгорный, Суслов и прочие) решило ввести войска в столицу соседнего государства, руководство которого не подчинилось указаниям из Москвы. Дубчек никому ни чем не угрожая оружием не бряцал, насилия ни к кому не применял. Но брежневская камарилья усмотрела в том неподчинении угрозу. Назначено было двинуть в Прагу 30 танковых и мотострелковых дивизий и привести в боевую готовность еще 70 дивизий Варшавского блока. Военный министр Гречко сказал своим подчиненным: «Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне» («Лит. газета», 6 августа 2008).
Двадцать три года миновало тогда после второй мировой. Человечество еще не залечило страшные раны. Мы в Советском Союзе, пострадавшие больше других, с воодушевлением пели «Бухенвальдский набат»: «Берегите, берегите, берегите мир!». А правители сверхдержавы Брежнев, Косыгин, Андропов и их гречки берегли его вот так. Грандиозная ложь пронизывала общество. Советских людей уверяли, будто бы в Праге засели новые враги народа, наемники империализма с партбилетами. Как точно повторяла эта ложь сталинских уверений, будто свершившие революцию соратники Ленина Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие – шпионы и диверсанты, продавшиеся капиталистам. И граждане, одурманенные пропагандой, задавленные страхом, не смевшие возразить сталинским опричникам, верили, либо делали вид, что верят измышлениям. Так вместе с вождями революции страдали и гибли миллионы мирных и смирных людей, зачисленных Сталиным в «антисоветские элементы». Так 30 лет спустя советские люди верили, будто Дубчек и его соратники – враги.
Вояки-ястребы и ядерной войны не боялись. А что, министру Гречко в случае атомного удара по Москве и гибели 10 миллионов его жителей – им смерть не угрожала. Для высших начальников их семей и обслуге давно в полной тайне были заготовлены подземные бункеры с комфортным жизнеобеспечением. В них зачинщики бойни надеялись отсидеться, отдавая приказы об уничтожении городов и армий. Как провозгласил в те годы Мао Цзедун: «Пусть в атомной войне сгорит большинство населения Планеты, зато оставшиеся, достроят социализм».
Что сказал бы обо всем этом Лев Николаевич Толстой? Он нашел бы самые точные, верные и убедительные слова, чтобы открыть глаза обманутым обольщенным ложью.
Самая тяжкая болезнь человечества, - постоянно напоминал он, это убийство людьми друг друга. Он отрицал государство, разоблачал царей и вельмож, презирал их за то, что они обволокли людей ложью, распространяют и углубляют самую страшную болезнь человечества. Царь и его приближенные игнорировали призывы Толстого. Состоявшая в их услужении Русская православная церковь вопреки учению Христа отвергла критику и отлучила Толстого от своей деятельности, обвинила в гордыне, хотя он призывал следовать заветам Христовым. В атеистическом ленинском государстве, основанном на доктрине всеобщего насилия, главная часть толстовского учения была заключена в саркастическую форму: «Юродствующий во Христе». Государства, где правят диктат и ложь, не только не заинтересованы в использовании и распространении толстовских идей, там просто боятся их. Толстой отрицал такие государства, не видя других.
Истории движется вопреки учению Христа и его последователя Толстого. Насилие продолжает править людьми, сопротивление ему карается беспощадно. Масштабы и жестокость насилия век от века растут. Лев Николаевич и представить себе не мог, как ужасно и стремительно помчатся трагические события. Прошло четыре года после его смерти – началась всемирная война. Еще три года – и наступил небывалый разгул насилия в революции. Вспыхнула гражданская война. Все это было не ново в истории, только размеры стали небывало огромными.
В России народное терпение, при жизни Толстого бывшее на исчерпании, прорвало все плотины, гнев обездоленных затопил страну. Бунт бессмысленным назвать было нельзя, но уж беспощадным он стал небывало. Большевики, победившие во всеобщей схватке, установили такую форму государственного насилия, какой еще не видала история. Заодно с классовыми врагами они уничтожили и церковь, поддерживавшую сметенный режим, отлучившую Толстого.
Однако то, что произошло в России в 1917-1932 годах, было воспринято многими как долгожданный путь в светлое будущее. Не сразу различили мечтатели, что на деле то была старая изъезженная дорога во все более мрачный мир убийств и страданий. Цель истребления богачей и эксплуататоров оказалась ложной. Взамен истребленной незамедлительно появлялись из грязи, пролезшие в князи новые, еще более жестокие и изощренные.
Не прошло и двух десятков лет после ухода Толстого – князи-драконы подготовили и организовали еще одну всемирную бойню. Лавина небывалых бедствий обрушилась на большую часть человечества, поглотила все попытки сохранить нравственные ценности. Величайшие научные и технические достижения, как и предвидел Толстой, обернулись апокалипсическими страданиями, разрушением созданного за века человеческим гением и трудом, привели к небывало массовым истребление самих творцов. Гибель прекраснейших благоустроенных людских поселений Гамбурга, Кенигсберга, Варшавы, Сталинграда, Киева, Хиросимы, Нагасаки и множества других оставила далеко позади все предыдущие уничтожения: Трои, Карфагена, Вавилона, Ниневии, Иерусалима, Рима, Константинополя.
Толстой отрицал государство, полагая, что сами люди без него смогут обеспечить счастливую жизнь. Но при существующем уровне нравственности они не в состоянии навести порядок в общежитии. Без организующей мощи государства не способны избавить себя от насилия разбойников. В теоретической работе «Государство и революция» Ленин размышлял о постепенном перерастании этого института во все менее насильственное и о последующем его отмирании. Но и это в нынешних условиях оказалось лишь благой мечтой, как и полное отрицание необходимости государства.
Опыт человеческого общежития показал: каждому нужно собственное жилище. Совместная жизнь «в коллективе», как ни пытались ее расписывать и даже внедрять, противоречит многим человеческим качествам: свободе поведения, необходимости уединения в некоторые моменты, да и семейным началам, и нравственному развитию. Недаром народ со справедливым презрением обозвал студенческие рабочие общежития общагами. Жизнь в коммуналках тоже не принесла ничего хорошего. Человеку нужен собственный дом. Человек должен его оберегать, обустраивать, в разумных пределах расширять при увеличении семьи (а семья – абсолютно неизбежная и единственно счастливая форма человеческой жизни и продолжения род). Поскольку мир и люди несовершенны, есть эгоисты и разбойники, грабители и убийцы, человеку приходится защищать свой дом и семью – от насилия, применяя насилие! И вот тут мы вступаем в противоречие с тем, что утверждал Христос, а за ним и Толстой. Как это противоречие разрешить? Думайте, думайте!
В силу нравственной неразвитости большинства людей их сообществу очень и очень далеко до осуществления заветов Толстого. Как сказал Евтушенко: «К вашим книгам, Толстой и Шекспир, миллионы не поднялись еще». Может быть, соединение имен Толстого и Шекспира в данном случае не вполне правомерно, но вывод поэта абсолютно правилен: «Если получитающий мир, значит, мир – полумыслящий» (стихотворение «Дом Тургенева», «Лит. газета» 20 мая 2008 года).
Отвечая на мой вопрос об отношении к учению Толстого, Евгений Александрович сказал (2 февраля 2008 года в Туле): «Толстой стал частью каждого мыслящего человека». А что бы подтвердить, как мало людей одолело написанное Толстым, Евтушенко рассказал: «Однажды я спросил писателя Виктора Шкловского – он написал самую толстую книгу о Толстом, - «Все ли Вы прочитали у Толстого?». Он ответил: «Ну, что Вы, – всего лишь треть».
Если уж автор самой толстой книги о Толстом прочитал, лишь треть его произведений, что же сказать о простых читателях? Признаемся: много ли каждый из нас прочитал Толстого? Особенно из тех произведений, где он открыто пропагандирует свои взгляды. Многие ли читали его пьесу «И свет во тьме светит»?
Главная задача толстоведения как науки – искать выход из исторических лабиринтов. Тупиков и завалов, развивать самое великое учение – идеи Христа о любви и нравственности. Не от нечего делать, не развлечения ради, а для спасения человечества от гибели. Нужна работа текстологов, стилистов, изучающих литературное наследие великого писателя, таинства его художественных достижений; но главное – опыт его размышлений о судьбах человечества. Как претворить его в жизнь?
Мы живем в окрестностях Ясной Поляны. Сложилось парадоксально: родина и место жизни Льва Толстого – одна из кузниц оружия. Там, где веками ковались мечи, отливались пушки, вытачивались винтовки и пулеметы, – там возродилась и вновь на всю планету прозвучала проповедь о ненужности средств убийств, о гибельности насилия, о необходимости остановить уничтожение людей. Да, нужно защищать свой дом, свою страну от нападающих, от захватчиков. Для этого приходиться изготовлять оружие и совершенствовать его, поскольку это делают другие. Но готовить пушки и бомбы сверх количеств, необходимых для обороны, накапливать их целые горы и торговать смертоносным товаром для собственного обогащения и пополнения бюджета государства преступно, аморально.
Многое произошло на планете за полтора столетия, как живет учение Толстого. Главным образом – страшное, противоречащее ему. Но, в то же время, возникло много и много нового, что подтверждает возможность изменить мир к лучшему. Появилась Организация Объединенных Наций, Декларация о правах человека и многое другое, что в русле миропонимания Христа и Толстого. Здравомыслящие прогрессивные силы, опираясь на принципы ООН, поднимают голос за то, чтобы запретить торговлю оружием, или – для начала – хотя бы как-то её ограничить, обусловить какими-то мерами. Организация «Международная амнистия» подготовила к встрече руководителей государств-членов ООН в октябре 2008 года доклад с предложениями к договору о торговле оружием. Суть предложений: государства должны отказаться от продажи оружия при наличии риска того, что оно будет использовано для грубого нарушения норм международного права в области прав человека.
Вот так. А в случае не грубого (а какого? вежливого нарушения?) – пожалуйста, торгуйте?
Но даже и такую робкую попытку, которую в конце 2006 года поддержали 153 государства в Генеральной Ассамблее ООН, – и её отвергли лидеры ведущих стран. Руководители США выступили против, хозяева 24 государств воздержались (в том числе Беларуси, Венесуэлы, Египта, Израиля, Индии, Пакистана, Ирака, Ирана, Ливии, Сирии, Китая и России).
Никак не могут предержащие власти примирится с желанием народов жить в мире и дружбе. Провозглашая эти лозунги на словах, на деле всячески препятствуют стремлению людей покончить с войнами. Корыстная верхушка государств наживает на крови своих подданных личные богатства и славу, человеческая жизни для них, как и во времена дикости, не имеет никакой ценности и под любыми надуманными предлогами они бросают граждан в пламя самых чудовищных авантюр. Приспосабливают себе на службу не только отдельных популярных в народе личностей, но и общественные организации, задабривая их руководителей различными приманками.
Но время работает против преступных тщеславцев и недалеки дни, когда нравственно поднявшиеся люди убедят всех, что нельзя поддаваться давлению преступников захвативших государственную власть.
Распад великого тоталитарного государства, как ни прискорбно (можно, можно было построить социализм с человеческим лицом, и все шло к тому, да не свершилось, а жаль!), но тоже на руку счастливому будущему, – если правители России пойдут по правильному пути демократического развития.
В начале августа 2008 года в Москве похоронили выдающегося борца за нравственное самосовершенствование людей, можно сказать, продолжателя дела Толстого – писателя и публициста Александра Солженицына. Вот что сказал он за десять лет до смерти:
«Только если творчески активные силы человечества направили бы себя к поиску
постепенного и действенного ограничения злых сторон человеческой природы,
к возвышению нравственного самосознания – надежда дальняя есть. Однако
начинать этот путь и идти по нему – можно только с самораскаянным чистым
сердцем и мудрой готовностью к ограничению также и своей стороны, и даже себя –
раньше, чем других. Но именно такой путь вызывает в нынешнем мире лишь
иронические улыбки или открытые насмешки. («Лицемерие на исходе ХХ века». «Аргументы и факты», 1997, № 40).
Личная ответственность каждого за всё, что уродует и отравляет мир, ставит жизнь на грань уничтожения, – совершенно неотъемлема от любых попыток искоренить зло. О том твердили экзистенциалисты, другие мыслители ХХ века.
В феврале 1974 года Солженицын опубликовал своего рода нравственный манифест под названием: «Жить не по лжи». Перечитывая его сегодня, убеждаешься: не смотря на то, что за истекшее с тех пор время мир во многом изменился, главные посылы писателя-гуманиста полностью современны нашим дням. Вдумаемся в них.
«От души нажалуемся: чего только они не накуролесят, куда только не тянут нас! И ненужное космическое хвастовство при разорении в бедности дома; и укрепление дальних диких режимов; и разжигание гражданских войн; и безрассудно вырастили Мао Цзэдуна (…) и судят, кого хотят, и здоровых загоняют в умалишённые — все "они", а мы — бессильны. Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на всех нас, и физическая вот-вот запылает и сожжёт и нас, и наших детей, — а мы по-прежнему всё улыбаемся трусливо и лепечем косноязычно: А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою (…) только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твердости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (может, в щёлочку спрячемся), — мы только боимся шагов гражданского мужества! Нам только бы не оторваться от стада (…)
А мы можем – всё! – но сами себе лжём, чтобы себя успокоить.
(…) Когда насилие врывается в мирную людскую жизнь — его лицо пылает от самоуверенности, оно так и на флаге несёт, и кричит: "Я — Насилие! Разойдись, расступись — раздавлю!" Но насилие быстро стареет, немного лет — оно уже не уверено в себе, и, чтобы держаться, чтобы выглядеть прилично, — непременно вызывает себе в союзники Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием (…)
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня!
(…) Вот это и есть наш путь, самый лёгкий и доступный (…) гораздо легче (страшно выговорить)гражданского неповиновения по Ганди. Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно! Осознав, где граница лжи (для каждого она ещё по-разному видна), — отступиться от этой гангренной границы! (…) и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадёт, и чему надлежит быть голым — то явится миру голым.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (…) или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей ,по его мнению, правду;
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет, ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;
— не приведёт ни устно, ни письменно, ни одной "руководящей" цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью;
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса;
— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;
— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
Мы перечислили, разумеется, не все возможные и необходимые уклонения ото лжи. Но тот, кто станет очищаться, — взором очищенным легко различит и другие случаи (…)
Даже этот путь — самый умеренный изо всех путей сопротивления — для засидевшихся нас будет нелёгок. Но насколько же легче самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твоего туловища, глаза не лопнут от жара, и чёрный-то хлеб с чистой водою всегда найдётся для твоей семьи.
Преданный нами, обманутый нами великий народ Европы — чехословацкий — неужели не показал нам, как даже против танков выстаивает незащищенная грудь, если в ней достойное сердце?
Это будет нелёгкий путь? — но самый лёгкий из возможных (…).
Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать — это мы сами себе не даём (…) и это к нам пушкинское презрение:
К чему стадам дары свободы?
………………………………..
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич».
Вот как гневно и неукротимо доказывал необходимость личной ответственности каждого за состояние всех проповедник добра Солженицын.
Это – о лжи, трусости. Но есть еще заблуждение, когда люди ошибочно уверены в правильности каких-то путей и искренне их отстаивают.
Сравним с тем, что доказывал Толстой.
Герой драмы «И свет во тьме светит» помещик Николай Иванович Сарынцев сопоставлял свою жизнь, обеспеченную тяжким трудом крестьян, ужасается: «Все это полуголодные, на одном хлебе с водой, больные, часто старые (…) А мы? Ну, разве можно, поняв это, жить спокойно, почитая себе христианином? Ну не христианином, а просто зверем». «Что же делать?» – спрашивает его собеседник, молодой человек Борис. «Не участвовать в этом зле, – отвечает прозревший дворянин, – не владеть землей, не есть их трудов. А как это устроить, я не знаю (…) Одно скажу: что прежде я бы сделал (…), а теперь глаза открылись (…) А видя, не могу продолжать так жить».
Николай Иванович не знает, как сделать, что бы «не есть чужих трудов». Его современники, русские революционеры, приняв учение Маркса, уверились, что надо «весь мир насилья разрушить» и на его развалинах построить мир свободных счастливых равноправных людей. Шесть десятилетий спустя Солженицын, разуверившись в идеалах революции, осмыслив то, к чему они привели, воспринимал это так: «Теперь, когда все топоры своего дорубились, когда все посеянное взошло, – видно нам, как заблудились, как зачадились те молодые самонадеянные, кто думали терроризмом, кровавым восстанием и гражданской войной сделать страну справедливой и счастливой. Нет, спасибо, отцы просвещения! Теперь-то знаем мы, что гнусность методов распложается в гнусности результатов. Наши руки – да будут чистыми!».
Лев Николаевич Толстой понял это раньше других. Раньше Плеханова, первым переведшего на русский язык марксов «Капитал». Раньше многих и многих «молодых самонадеянных», которые не послушались или не поняли Яснополянского мудреца.
Да что там! И сегодня, несмотря на горчайший и убедительный опыт, многие продолжают верить, что только насилием можно победить насилие в общепланетном масштабе. В их головах самое страшное преступление – контрреволюция, пацифизм.
Итак, не участвовать в ограблении народа, как говорил Николай Иванович, то есть его трудов. Или, может быть, этот призыв устарел уже? Революция, ценой неимоверных погибелей и страданий все-таки чего-то достигла. Помещиков нет, пролетариата нет, вроде бы установилось справедливое соотношение тружеников и тех, кто живет лучше их. Может и призывы Солженицына устарели?
Оставим пока в стороне весь земной шар, большая часть жителей которого прозябает никак не лучше русских крестьян под гнетом помещиков. Маются в нищете, в голоде, в дикости – в то время как жители некоторых стран достигли относительного благополучия и равенства. Посмотрим, как и Толстой, как и Солженицын, на нашу родину, нашу Россию. Может быть, теперь тут все благополучно и остается только поддерживать во всем родное правительство, которое лучше нас знает, куда дальше идти, и что надо делать, и нам остается лишь приветствовать каждый его шаг?
Но ведь не достигли мы хотя бы относительного равенства в уровне жизни всего населения и подвигаемся к этому что-то уж очень медленно. Да и подвигаемся ли? Наоборот, пропасть между богатством и роскошью жизни одних и бедностью большинства всё расширяется и углубляется. Ни в один прыжок, ни даже в два прыжка эту пропасть не одолеть. Если посмотреть глазами Николая Ивановича из драмы Толстого, то просвета не видно. Что же делать, спросит мыслящий молодой человек, современный Борис. Ответ твёрд: не участвовать не только в ограблении народа, но и в безудержном собственном обогащении за счет неизбежного роста накопленных капиталов, отдавать часть их на улучшение жизни бедных. Это, кажется, понятно. Но и не легко достижимо. Стремление увеличивать свое богатство есть один из людских пороков.
Возьмем другие стороны. Нас уверяют. Что единственный путь к общему процветанию – величие России, её высокий международный авторитет. У нас де, огромные просторы, неимоверные природные богатства, а все окружающие народы зарятся их отобрать. Потому надо наращивать военную мощь, воспитывать население в духе патриотизма и постоянной готовности к защите родины. Как и делали мудрые царь-батюшка и товарищ Сталин. С волками жить – по-волчьи выть.
С одной стороны это правильно. Двадцать первый век пока ничем не порадовал в смысле уменьшения угрозы военных столкновений. Так называемые «горячие точки» не убывают, противостояния государств не уменьшаются, появился еще и международный терроризм. Но только ли наращивая военную мощь можно избежать новых угроз и опасностей? Не лучше ли показать пример их преодоления другим путем – помощью нищим и диким странам, их несчастному населению. Это, конечно, зависит не только от нас. Но хотя бы не участвовать в ограблении других стран, не захватывать их, не увязать в войнах, продавая оружие драчливым режимам, помогая им убивать людей. Пусть спросит себя современный Николай Иванович, хорошо зарабатывающий на изготовлении бесчисленных пушек и бомб, хорошо ли он поступает, делая это. Пусть спросит себя современный Николай Иванович, изо дня в день, разрабатывающий в КБ и НИИ все более утонченные методы уничтожения людей и созданных ими богатств, – хорошо ли он поступает. Пусть задаст себе это вопрос современный Сахаров, лучше других обеспечиваемый государством за свои труды, ублажаемый наградами почетными званиями, – заслуживает ли он всего этого?
Окружающие Николая Ивановича, в том числе и самые близкие и родные, не могли понять его, считали чуть ли не помешанным. Что надо, чтобы им, подобно ему, прозреть и понять: «так дальше жить нельзя»?
И ежели бы, этот современный Николай Иванович, современный Сахаров поймет всю гибельность пути, которым идет, он прозреет, как прозрел в свое время Андрей Дмитриевич, и обратится к советам Толстого и Солженицына.
Есть ещё вопрос, весьма усложняющий нравственное совершенствование людей. Отношение к церкви.
Русская православная церковь, так настрадавшаяся от безбожных властей за семьдесят лет, теперь получила свободу проповеди и вносит немалый вклад в нравственное совершенствование паствы. Тот же пресловутый опыт» молодых и самонадеянных» убедительно показал: нельзя запрещать церкви вести её деятельность. Но вот беда: в самой церкви не всё благополучно; она вовсе не безгрешна. Следовательно, нельзя освобождать церковь от конструктивной, как теперь говорят, критики. Да и саму церковь, не следует ли понимать как диктат её иерархов, который неизбежно срастается с государством и поддерживает то. Что делает государство? И этот вопрос был поставлен в драме у Толстого «И свет во тьме светит». «Я не отрицал её (церковь) до тех пор, пока не убедился, что она поддерживает всё противное христианству» (…) – признавался Николай Иванович. Церковь благословляет клятву, убийство, казни (…), благословляет войска».
Как бы ни пыталось православное богословие примирить церковные догматы с первоучением Христовым, все это та же ложь, которое сопровождает вселенское насилие.
Главная задача толстоведения – искать выход из исторических лабиринтов, тупиков и завалов, развивать великое учение Христа о любви и нравственности. Думайте, люди, думайте.
Сложилось парадоксально: родина Льва Толстого – одна из кузниц российского и всемирного оружия. Там, где веками ковались мечи, отливались пушки, вытачивались винтовки и пулемёты, возродилась и вновь на весь мир прозвучала проповедь о гибельности насилия и убийства, о необходимости остановить уничтожение людей.
Мне посчастливилось быть лично знакомым с одним из последних живых соратников Льва Николаевича – Валентином Булгаковым. В молодости, вскоре после смерти Толстого, Валентина посадили в тульскую тюрьму за то, что с группой последователей сочинил и распространял антивоенное воззвание: «Опомнитесь, люди-братья!». Несколько лет спустя Булгакова вместе с другими противниками насилия и войн изгнали из большевистской России. За границей – вскоре опять тюрьма, на сей раз – фашистская. И лишь после разгрома Гитлера вернулся Валентин Федорович на родину и некоторое время, когда было так называемое потепление, пожил без репрессий. Как раз в то время я с ним и встретился и несколько лет сотрудничал. Его обаяние было редкостным, это ощущали все, кто с ним общался. Беседы с ним, его книги оставляли впечатление неизгладимое и во многом помогали людям прозреть.
Годы спустя написал я и издал за свой счёт три небольшие книжки, в которых, когда появилась возможность высказывать своё мнение, пытался изложить мысли, вызванные философским наследием Толстого. Я применил их к творчеству местных литераторов. Первая книжка называлась: «Не вечно зло, если добро множить». О том насколько отразились идеи Толстого в книгах популярной тульской писательницы Натальи Парыгиной. Вторая книжка – о стихах и поэмах народного поэта Калмыкии Давида Кугультинова, с которым мне довелось отбывать тюремный срок по политическим мотивам в Норильлаге, где мы строили великий промышленный комплекс. Роман в стихах, написанный Кугультиновым, – «Бунт разума» – яркое воплощение толстовских предупреждений людям. И третья книжка – «Извечный поединок света и тьмы в прозе и драматургии Игоря Минутко» – тоже наполнена размышлениями о том, что сбываются пророчества Толстого. И что его предупреждения должны быть услышаны, а долг литераторов способствовать этому.
Все три книжечки я большей частью раздавал читателям бесплатно, вызывая скептические усмешки писателей-профессионалов. И тем постарался выполнить завет Льва Николаевича: литература – не способ зарабатывать деньги. Она – возможность сделать что-то действительно полезное всем людям. Сейчас заканчиваю книгу о Валентине Федоровиче Булгакове, в которой пытаюсь развивать эти мысли.
Знаменательно, что на родине Толстого возникло в 1987 году общероссийское молодёжное общественное движение «Мир без насилия» под девизом: «В поисках зелёной палочки». Его основатель инженер Пётр Савельев положил в основу Делийскую Декларацию, подписанную за год до того главами двух великих государств – Советского Союза и Индии, Михаилом Горбачевым и Радживом Ганди. В Декларации сказано: «Ненасилие должно быть основой жизни человеческого сообщества. Философия и политика, построенные на насилии и устрашении, неравенстве и угнетении, дискриминации по расовому и религиозному признакам или цвету кожи, аморальны и недопустимы. Они приносят дух непримиримости, губительны для высоких устремлений человека и отрицают все человеческие ценности. Построение свободного от ядерного оружия ненасильственного мира требует перестройки в умах людей, воспитания народов в духе мира, взаимного уважения и терпимости».
Перестройка в Советском Союзе открыла Движению «Мир без насилия» дорогу. Однако оказались заторы. В 1987 году местные власти не разрешили участникам Движения пройти по родной реке Шат в защиту экологии. Но настойчивость Движения не слабела. В 1988 году они приняли участие в советско-американском походе мира по маршруту Одесса – Киев. В московском журнале «Новое время» опубликовали призыв провести походы по следам великих проповедников ненасилия – Генри Торо, Льва Толстого и Махатмы Ганди. Призыв поддержал правнук великого мыслителя Сергей Михайлович Толстой.
В 1989 году молодые люди провели Яснополянский поход под девизом: «За единение, ненасильственный мир, бессмертие человечества». Каждый участник похода получил в дар книгу Толстого «В чём моя вера?». Инициаторы похода создали Толстовское общество. Через год был проведен второй Яснополянский поход. Вслед за ним состоялась учредительная конференция Движения «Мир без насилия». И оно было юридически зарегистрировано в качестве некоммерческой общественной организации. В марте 1991 года министр юстиции России Николай Федоров вручил Петру Савельеву свидетельство о регистрации Движения как общероссийского.
За два десятилетия участники движения сделали немало и активно продолжают идти намеченным путём. Провозглашение Организацией Объединенных Наций 2001 – 2010 годов Международным десятилетием культуры мира и ненасилия в интересах детей планеты, решение Генеральной Ассамблеи ООН объявить 2 октября – день рождения Махатмы Ганди – Международным Днем Ненасилия вдохновили участников общероссийского Движения на новые планы.
«Как и Лев Толстой, мы хотим, чтобы любовь к миру перестала быть робким стремлением народов, она должна стать непоколебимым требованием честной совести, – провозглашает Пётр Савельев, – Всё, что мы делаем, направлено на то, чтобы ненасилие стало основой жизни человеческого сообщества. Мы призываем сделать новый век – веком без войн и насилия! Наша цель гуманна, реалистична и неизбежна. Мы верим, что стремление к этой цели может объединить всех людей, все местные и международные организации, защищающие человека, природу и вообще жизнь на Земле. Мы призываем к достижению согласия и примирения. Мы стараемся, как можно шире распространять культуру мира и ненасилия, опыт ненасильственных движений. Мы выступаем за создание центров и школ ненасильственного мира (…) Мы предлагаем создать Российский Центр культуры мира и ненасилия». Подобные центры могли бы возникнуть в Индии и США, – местах жизни и деятельности Генри Торо и Махатмы Ганди, а затем и в других странах. Эти центры могли бы стать опорными в создании глобального движения к миру без насилия.
Вдумаемся, дорогие друзья, насколько актуальны и значительны эти призывы. Объединение всех истинно миролюбивых людей заветная мечта Льва Толстого – верный и реальный путь от первобытной человеческой дикости к светлому сообществу без войн, убийств и насилия. Путь неимоверно трудный, долгий; вероятно потребует жертв и уж во всяком случае – великой настойчивости и полного самоотвержения. Но, как давно сказано, – дорогу осилит идущий.
Сергей НОРИЛЬСКИЙ
8 ноября 2007 – 18 сентября 2008
Тула
http://genmir.ru
Сергей НОРИЛЬСКИЙ
Всемирное значение проповеди Льва Толстого, проявившееся еще при его жизни, крепнет от десятилетия к десятилетию. Философское наследие великого писателя и мыслителя все настойчивее прорывается в жизнь. Появляются и государства, где торжествует свободное слово. Мысли Льва Николаевича все шире становятся предметом дискуссий среди большого числа людей. Озабоченность тем, как избавить человечество от гибели во вражде, невежестве и рабском подчинении диктаторам, охватывает все больший круг мыслящих. Идеи любви и ненасилия, так ненавидимые злыми выродками человечества, становятся все более привлекательными для многих.
Однако руководители государств, даже наиболее демократичные, честные и самоотверженные, неизбежно поглощены делами текущими, неотложными заботами о безопасности и материальном благополучии граждан. Слишком мало уделяют они внимания повышению нравственности населения. Внешние и внутренние противники и опасности отвлекают от забот о нравственном самосовершенствовании.
Что же сказать о тех государственных деятелях, которые под разными предлогами натравливают граждан на соседние народы, разжигают национализм и шовинизм, стремятся бросить население в пламя войн? С древности и до наших дней лавры цезарей, александров македонских и наполеонов не дают покоя тщеславным правителям, главная забота которых увековечить себя, хотя бы ценой жизни подчиненных людей. Нет тщеславцам дела до того, что времена меняются, и людская дикость постепенно замещается разумным сообществом.
Технический прогресс так умножил и усилил средства уничтожения, что в безумии войн реальной стала опасность гибели земной цивилизации. Дорвавшиеся до власти фанаты собственной славы как дети играют с огнем, готовы раздуть мировой пожар, в котором сгорит все.
18 августа 1968 года Политбюро Центрального комитета КПСС (Брежнев, Косыгин, Подгорный, Суслов и прочие) решило ввести войска в столицу соседнего государства, руководство которого не подчинилось указаниям из Москвы. Дубчек никому ни чем не угрожая оружием не бряцал, насилия ни к кому не применял. Но брежневская камарилья усмотрела в том неподчинении угрозу. Назначено было двинуть в Прагу 30 танковых и мотострелковых дивизий и привести в боевую готовность еще 70 дивизий Варшавского блока. Военный министр Гречко сказал своим подчиненным: «Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне» («Лит. газета», 6 августа 2008).
Двадцать три года миновало тогда после второй мировой. Человечество еще не залечило страшные раны. Мы в Советском Союзе, пострадавшие больше других, с воодушевлением пели «Бухенвальдский набат»: «Берегите, берегите, берегите мир!». А правители сверхдержавы Брежнев, Косыгин, Андропов и их гречки берегли его вот так. Грандиозная ложь пронизывала общество. Советских людей уверяли, будто бы в Праге засели новые враги народа, наемники империализма с партбилетами. Как точно повторяла эта ложь сталинских уверений, будто свершившие революцию соратники Ленина Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие – шпионы и диверсанты, продавшиеся капиталистам. И граждане, одурманенные пропагандой, задавленные страхом, не смевшие возразить сталинским опричникам, верили, либо делали вид, что верят измышлениям. Так вместе с вождями революции страдали и гибли миллионы мирных и смирных людей, зачисленных Сталиным в «антисоветские элементы». Так 30 лет спустя советские люди верили, будто Дубчек и его соратники – враги.
Вояки-ястребы и ядерной войны не боялись. А что, министру Гречко в случае атомного удара по Москве и гибели 10 миллионов его жителей – им смерть не угрожала. Для высших начальников их семей и обслуге давно в полной тайне были заготовлены подземные бункеры с комфортным жизнеобеспечением. В них зачинщики бойни надеялись отсидеться, отдавая приказы об уничтожении городов и армий. Как провозгласил в те годы Мао Цзедун: «Пусть в атомной войне сгорит большинство населения Планеты, зато оставшиеся, достроят социализм».
Что сказал бы обо всем этом Лев Николаевич Толстой? Он нашел бы самые точные, верные и убедительные слова, чтобы открыть глаза обманутым обольщенным ложью.
Самая тяжкая болезнь человечества, - постоянно напоминал он, это убийство людьми друг друга. Он отрицал государство, разоблачал царей и вельмож, презирал их за то, что они обволокли людей ложью, распространяют и углубляют самую страшную болезнь человечества. Царь и его приближенные игнорировали призывы Толстого. Состоявшая в их услужении Русская православная церковь вопреки учению Христа отвергла критику и отлучила Толстого от своей деятельности, обвинила в гордыне, хотя он призывал следовать заветам Христовым. В атеистическом ленинском государстве, основанном на доктрине всеобщего насилия, главная часть толстовского учения была заключена в саркастическую форму: «Юродствующий во Христе». Государства, где правят диктат и ложь, не только не заинтересованы в использовании и распространении толстовских идей, там просто боятся их. Толстой отрицал такие государства, не видя других.
Истории движется вопреки учению Христа и его последователя Толстого. Насилие продолжает править людьми, сопротивление ему карается беспощадно. Масштабы и жестокость насилия век от века растут. Лев Николаевич и представить себе не мог, как ужасно и стремительно помчатся трагические события. Прошло четыре года после его смерти – началась всемирная война. Еще три года – и наступил небывалый разгул насилия в революции. Вспыхнула гражданская война. Все это было не ново в истории, только размеры стали небывало огромными.
В России народное терпение, при жизни Толстого бывшее на исчерпании, прорвало все плотины, гнев обездоленных затопил страну. Бунт бессмысленным назвать было нельзя, но уж беспощадным он стал небывало. Большевики, победившие во всеобщей схватке, установили такую форму государственного насилия, какой еще не видала история. Заодно с классовыми врагами они уничтожили и церковь, поддерживавшую сметенный режим, отлучившую Толстого.
Однако то, что произошло в России в 1917-1932 годах, было воспринято многими как долгожданный путь в светлое будущее. Не сразу различили мечтатели, что на деле то была старая изъезженная дорога во все более мрачный мир убийств и страданий. Цель истребления богачей и эксплуататоров оказалась ложной. Взамен истребленной незамедлительно появлялись из грязи, пролезшие в князи новые, еще более жестокие и изощренные.
Не прошло и двух десятков лет после ухода Толстого – князи-драконы подготовили и организовали еще одну всемирную бойню. Лавина небывалых бедствий обрушилась на большую часть человечества, поглотила все попытки сохранить нравственные ценности. Величайшие научные и технические достижения, как и предвидел Толстой, обернулись апокалипсическими страданиями, разрушением созданного за века человеческим гением и трудом, привели к небывало массовым истребление самих творцов. Гибель прекраснейших благоустроенных людских поселений Гамбурга, Кенигсберга, Варшавы, Сталинграда, Киева, Хиросимы, Нагасаки и множества других оставила далеко позади все предыдущие уничтожения: Трои, Карфагена, Вавилона, Ниневии, Иерусалима, Рима, Константинополя.
Толстой отрицал государство, полагая, что сами люди без него смогут обеспечить счастливую жизнь. Но при существующем уровне нравственности они не в состоянии навести порядок в общежитии. Без организующей мощи государства не способны избавить себя от насилия разбойников. В теоретической работе «Государство и революция» Ленин размышлял о постепенном перерастании этого института во все менее насильственное и о последующем его отмирании. Но и это в нынешних условиях оказалось лишь благой мечтой, как и полное отрицание необходимости государства.
Опыт человеческого общежития показал: каждому нужно собственное жилище. Совместная жизнь «в коллективе», как ни пытались ее расписывать и даже внедрять, противоречит многим человеческим качествам: свободе поведения, необходимости уединения в некоторые моменты, да и семейным началам, и нравственному развитию. Недаром народ со справедливым презрением обозвал студенческие рабочие общежития общагами. Жизнь в коммуналках тоже не принесла ничего хорошего. Человеку нужен собственный дом. Человек должен его оберегать, обустраивать, в разумных пределах расширять при увеличении семьи (а семья – абсолютно неизбежная и единственно счастливая форма человеческой жизни и продолжения род). Поскольку мир и люди несовершенны, есть эгоисты и разбойники, грабители и убийцы, человеку приходится защищать свой дом и семью – от насилия, применяя насилие! И вот тут мы вступаем в противоречие с тем, что утверждал Христос, а за ним и Толстой. Как это противоречие разрешить? Думайте, думайте!
В силу нравственной неразвитости большинства людей их сообществу очень и очень далеко до осуществления заветов Толстого. Как сказал Евтушенко: «К вашим книгам, Толстой и Шекспир, миллионы не поднялись еще». Может быть, соединение имен Толстого и Шекспира в данном случае не вполне правомерно, но вывод поэта абсолютно правилен: «Если получитающий мир, значит, мир – полумыслящий» (стихотворение «Дом Тургенева», «Лит. газета» 20 мая 2008 года).
Отвечая на мой вопрос об отношении к учению Толстого, Евгений Александрович сказал (2 февраля 2008 года в Туле): «Толстой стал частью каждого мыслящего человека». А что бы подтвердить, как мало людей одолело написанное Толстым, Евтушенко рассказал: «Однажды я спросил писателя Виктора Шкловского – он написал самую толстую книгу о Толстом, - «Все ли Вы прочитали у Толстого?». Он ответил: «Ну, что Вы, – всего лишь треть».
Если уж автор самой толстой книги о Толстом прочитал, лишь треть его произведений, что же сказать о простых читателях? Признаемся: много ли каждый из нас прочитал Толстого? Особенно из тех произведений, где он открыто пропагандирует свои взгляды. Многие ли читали его пьесу «И свет во тьме светит»?
Главная задача толстоведения как науки – искать выход из исторических лабиринтов. Тупиков и завалов, развивать самое великое учение – идеи Христа о любви и нравственности. Не от нечего делать, не развлечения ради, а для спасения человечества от гибели. Нужна работа текстологов, стилистов, изучающих литературное наследие великого писателя, таинства его художественных достижений; но главное – опыт его размышлений о судьбах человечества. Как претворить его в жизнь?
Мы живем в окрестностях Ясной Поляны. Сложилось парадоксально: родина и место жизни Льва Толстого – одна из кузниц оружия. Там, где веками ковались мечи, отливались пушки, вытачивались винтовки и пулеметы, – там возродилась и вновь на всю планету прозвучала проповедь о ненужности средств убийств, о гибельности насилия, о необходимости остановить уничтожение людей. Да, нужно защищать свой дом, свою страну от нападающих, от захватчиков. Для этого приходиться изготовлять оружие и совершенствовать его, поскольку это делают другие. Но готовить пушки и бомбы сверх количеств, необходимых для обороны, накапливать их целые горы и торговать смертоносным товаром для собственного обогащения и пополнения бюджета государства преступно, аморально.
Многое произошло на планете за полтора столетия, как живет учение Толстого. Главным образом – страшное, противоречащее ему. Но, в то же время, возникло много и много нового, что подтверждает возможность изменить мир к лучшему. Появилась Организация Объединенных Наций, Декларация о правах человека и многое другое, что в русле миропонимания Христа и Толстого. Здравомыслящие прогрессивные силы, опираясь на принципы ООН, поднимают голос за то, чтобы запретить торговлю оружием, или – для начала – хотя бы как-то её ограничить, обусловить какими-то мерами. Организация «Международная амнистия» подготовила к встрече руководителей государств-членов ООН в октябре 2008 года доклад с предложениями к договору о торговле оружием. Суть предложений: государства должны отказаться от продажи оружия при наличии риска того, что оно будет использовано для грубого нарушения норм международного права в области прав человека.
Вот так. А в случае не грубого (а какого? вежливого нарушения?) – пожалуйста, торгуйте?
Но даже и такую робкую попытку, которую в конце 2006 года поддержали 153 государства в Генеральной Ассамблее ООН, – и её отвергли лидеры ведущих стран. Руководители США выступили против, хозяева 24 государств воздержались (в том числе Беларуси, Венесуэлы, Египта, Израиля, Индии, Пакистана, Ирака, Ирана, Ливии, Сирии, Китая и России).
Никак не могут предержащие власти примирится с желанием народов жить в мире и дружбе. Провозглашая эти лозунги на словах, на деле всячески препятствуют стремлению людей покончить с войнами. Корыстная верхушка государств наживает на крови своих подданных личные богатства и славу, человеческая жизни для них, как и во времена дикости, не имеет никакой ценности и под любыми надуманными предлогами они бросают граждан в пламя самых чудовищных авантюр. Приспосабливают себе на службу не только отдельных популярных в народе личностей, но и общественные организации, задабривая их руководителей различными приманками.
Но время работает против преступных тщеславцев и недалеки дни, когда нравственно поднявшиеся люди убедят всех, что нельзя поддаваться давлению преступников захвативших государственную власть.
Распад великого тоталитарного государства, как ни прискорбно (можно, можно было построить социализм с человеческим лицом, и все шло к тому, да не свершилось, а жаль!), но тоже на руку счастливому будущему, – если правители России пойдут по правильному пути демократического развития.
В начале августа 2008 года в Москве похоронили выдающегося борца за нравственное самосовершенствование людей, можно сказать, продолжателя дела Толстого – писателя и публициста Александра Солженицына. Вот что сказал он за десять лет до смерти:
«Только если творчески активные силы человечества направили бы себя к поиску
постепенного и действенного ограничения злых сторон человеческой природы,
к возвышению нравственного самосознания – надежда дальняя есть. Однако
начинать этот путь и идти по нему – можно только с самораскаянным чистым
сердцем и мудрой готовностью к ограничению также и своей стороны, и даже себя –
раньше, чем других. Но именно такой путь вызывает в нынешнем мире лишь
иронические улыбки или открытые насмешки. («Лицемерие на исходе ХХ века». «Аргументы и факты», 1997, № 40).
Личная ответственность каждого за всё, что уродует и отравляет мир, ставит жизнь на грань уничтожения, – совершенно неотъемлема от любых попыток искоренить зло. О том твердили экзистенциалисты, другие мыслители ХХ века.
В феврале 1974 года Солженицын опубликовал своего рода нравственный манифест под названием: «Жить не по лжи». Перечитывая его сегодня, убеждаешься: не смотря на то, что за истекшее с тех пор время мир во многом изменился, главные посылы писателя-гуманиста полностью современны нашим дням. Вдумаемся в них.
«От души нажалуемся: чего только они не накуролесят, куда только не тянут нас! И ненужное космическое хвастовство при разорении в бедности дома; и укрепление дальних диких режимов; и разжигание гражданских войн; и безрассудно вырастили Мао Цзэдуна (…) и судят, кого хотят, и здоровых загоняют в умалишённые — все "они", а мы — бессильны. Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на всех нас, и физическая вот-вот запылает и сожжёт и нас, и наших детей, — а мы по-прежнему всё улыбаемся трусливо и лепечем косноязычно: А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою (…) только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твердости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (может, в щёлочку спрячемся), — мы только боимся шагов гражданского мужества! Нам только бы не оторваться от стада (…)
А мы можем – всё! – но сами себе лжём, чтобы себя успокоить.
(…) Когда насилие врывается в мирную людскую жизнь — его лицо пылает от самоуверенности, оно так и на флаге несёт, и кричит: "Я — Насилие! Разойдись, расступись — раздавлю!" Но насилие быстро стареет, немного лет — оно уже не уверено в себе, и, чтобы держаться, чтобы выглядеть прилично, — непременно вызывает себе в союзники Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием (…)
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня!
(…) Вот это и есть наш путь, самый лёгкий и доступный (…) гораздо легче (страшно выговорить)гражданского неповиновения по Ганди. Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно! Осознав, где граница лжи (для каждого она ещё по-разному видна), — отступиться от этой гангренной границы! (…) и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадёт, и чему надлежит быть голым — то явится миру голым.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (…) или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей ,по его мнению, правду;
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет, ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;
— не приведёт ни устно, ни письменно, ни одной "руководящей" цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью;
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса;
— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;
— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
Мы перечислили, разумеется, не все возможные и необходимые уклонения ото лжи. Но тот, кто станет очищаться, — взором очищенным легко различит и другие случаи (…)
Даже этот путь — самый умеренный изо всех путей сопротивления — для засидевшихся нас будет нелёгок. Но насколько же легче самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твоего туловища, глаза не лопнут от жара, и чёрный-то хлеб с чистой водою всегда найдётся для твоей семьи.
Преданный нами, обманутый нами великий народ Европы — чехословацкий — неужели не показал нам, как даже против танков выстаивает незащищенная грудь, если в ней достойное сердце?
Это будет нелёгкий путь? — но самый лёгкий из возможных (…).
Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать — это мы сами себе не даём (…) и это к нам пушкинское презрение:
К чему стадам дары свободы?
………………………………..
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич».
Вот как гневно и неукротимо доказывал необходимость личной ответственности каждого за состояние всех проповедник добра Солженицын.
Это – о лжи, трусости. Но есть еще заблуждение, когда люди ошибочно уверены в правильности каких-то путей и искренне их отстаивают.
Сравним с тем, что доказывал Толстой.
Герой драмы «И свет во тьме светит» помещик Николай Иванович Сарынцев сопоставлял свою жизнь, обеспеченную тяжким трудом крестьян, ужасается: «Все это полуголодные, на одном хлебе с водой, больные, часто старые (…) А мы? Ну, разве можно, поняв это, жить спокойно, почитая себе христианином? Ну не христианином, а просто зверем». «Что же делать?» – спрашивает его собеседник, молодой человек Борис. «Не участвовать в этом зле, – отвечает прозревший дворянин, – не владеть землей, не есть их трудов. А как это устроить, я не знаю (…) Одно скажу: что прежде я бы сделал (…), а теперь глаза открылись (…) А видя, не могу продолжать так жить».
Николай Иванович не знает, как сделать, что бы «не есть чужих трудов». Его современники, русские революционеры, приняв учение Маркса, уверились, что надо «весь мир насилья разрушить» и на его развалинах построить мир свободных счастливых равноправных людей. Шесть десятилетий спустя Солженицын, разуверившись в идеалах революции, осмыслив то, к чему они привели, воспринимал это так: «Теперь, когда все топоры своего дорубились, когда все посеянное взошло, – видно нам, как заблудились, как зачадились те молодые самонадеянные, кто думали терроризмом, кровавым восстанием и гражданской войной сделать страну справедливой и счастливой. Нет, спасибо, отцы просвещения! Теперь-то знаем мы, что гнусность методов распложается в гнусности результатов. Наши руки – да будут чистыми!».
Лев Николаевич Толстой понял это раньше других. Раньше Плеханова, первым переведшего на русский язык марксов «Капитал». Раньше многих и многих «молодых самонадеянных», которые не послушались или не поняли Яснополянского мудреца.
Да что там! И сегодня, несмотря на горчайший и убедительный опыт, многие продолжают верить, что только насилием можно победить насилие в общепланетном масштабе. В их головах самое страшное преступление – контрреволюция, пацифизм.
Итак, не участвовать в ограблении народа, как говорил Николай Иванович, то есть его трудов. Или, может быть, этот призыв устарел уже? Революция, ценой неимоверных погибелей и страданий все-таки чего-то достигла. Помещиков нет, пролетариата нет, вроде бы установилось справедливое соотношение тружеников и тех, кто живет лучше их. Может и призывы Солженицына устарели?
Оставим пока в стороне весь земной шар, большая часть жителей которого прозябает никак не лучше русских крестьян под гнетом помещиков. Маются в нищете, в голоде, в дикости – в то время как жители некоторых стран достигли относительного благополучия и равенства. Посмотрим, как и Толстой, как и Солженицын, на нашу родину, нашу Россию. Может быть, теперь тут все благополучно и остается только поддерживать во всем родное правительство, которое лучше нас знает, куда дальше идти, и что надо делать, и нам остается лишь приветствовать каждый его шаг?
Но ведь не достигли мы хотя бы относительного равенства в уровне жизни всего населения и подвигаемся к этому что-то уж очень медленно. Да и подвигаемся ли? Наоборот, пропасть между богатством и роскошью жизни одних и бедностью большинства всё расширяется и углубляется. Ни в один прыжок, ни даже в два прыжка эту пропасть не одолеть. Если посмотреть глазами Николая Ивановича из драмы Толстого, то просвета не видно. Что же делать, спросит мыслящий молодой человек, современный Борис. Ответ твёрд: не участвовать не только в ограблении народа, но и в безудержном собственном обогащении за счет неизбежного роста накопленных капиталов, отдавать часть их на улучшение жизни бедных. Это, кажется, понятно. Но и не легко достижимо. Стремление увеличивать свое богатство есть один из людских пороков.
Возьмем другие стороны. Нас уверяют. Что единственный путь к общему процветанию – величие России, её высокий международный авторитет. У нас де, огромные просторы, неимоверные природные богатства, а все окружающие народы зарятся их отобрать. Потому надо наращивать военную мощь, воспитывать население в духе патриотизма и постоянной готовности к защите родины. Как и делали мудрые царь-батюшка и товарищ Сталин. С волками жить – по-волчьи выть.
С одной стороны это правильно. Двадцать первый век пока ничем не порадовал в смысле уменьшения угрозы военных столкновений. Так называемые «горячие точки» не убывают, противостояния государств не уменьшаются, появился еще и международный терроризм. Но только ли наращивая военную мощь можно избежать новых угроз и опасностей? Не лучше ли показать пример их преодоления другим путем – помощью нищим и диким странам, их несчастному населению. Это, конечно, зависит не только от нас. Но хотя бы не участвовать в ограблении других стран, не захватывать их, не увязать в войнах, продавая оружие драчливым режимам, помогая им убивать людей. Пусть спросит себя современный Николай Иванович, хорошо зарабатывающий на изготовлении бесчисленных пушек и бомб, хорошо ли он поступает, делая это. Пусть спросит себя современный Николай Иванович, изо дня в день, разрабатывающий в КБ и НИИ все более утонченные методы уничтожения людей и созданных ими богатств, – хорошо ли он поступает. Пусть задаст себе это вопрос современный Сахаров, лучше других обеспечиваемый государством за свои труды, ублажаемый наградами почетными званиями, – заслуживает ли он всего этого?
Окружающие Николая Ивановича, в том числе и самые близкие и родные, не могли понять его, считали чуть ли не помешанным. Что надо, чтобы им, подобно ему, прозреть и понять: «так дальше жить нельзя»?
И ежели бы, этот современный Николай Иванович, современный Сахаров поймет всю гибельность пути, которым идет, он прозреет, как прозрел в свое время Андрей Дмитриевич, и обратится к советам Толстого и Солженицына.
Есть ещё вопрос, весьма усложняющий нравственное совершенствование людей. Отношение к церкви.
Русская православная церковь, так настрадавшаяся от безбожных властей за семьдесят лет, теперь получила свободу проповеди и вносит немалый вклад в нравственное совершенствование паствы. Тот же пресловутый опыт» молодых и самонадеянных» убедительно показал: нельзя запрещать церкви вести её деятельность. Но вот беда: в самой церкви не всё благополучно; она вовсе не безгрешна. Следовательно, нельзя освобождать церковь от конструктивной, как теперь говорят, критики. Да и саму церковь, не следует ли понимать как диктат её иерархов, который неизбежно срастается с государством и поддерживает то. Что делает государство? И этот вопрос был поставлен в драме у Толстого «И свет во тьме светит». «Я не отрицал её (церковь) до тех пор, пока не убедился, что она поддерживает всё противное христианству» (…) – признавался Николай Иванович. Церковь благословляет клятву, убийство, казни (…), благословляет войска».
Как бы ни пыталось православное богословие примирить церковные догматы с первоучением Христовым, все это та же ложь, которое сопровождает вселенское насилие.
Главная задача толстоведения – искать выход из исторических лабиринтов, тупиков и завалов, развивать великое учение Христа о любви и нравственности. Думайте, люди, думайте.
Сложилось парадоксально: родина Льва Толстого – одна из кузниц российского и всемирного оружия. Там, где веками ковались мечи, отливались пушки, вытачивались винтовки и пулемёты, возродилась и вновь на весь мир прозвучала проповедь о гибельности насилия и убийства, о необходимости остановить уничтожение людей.
Мне посчастливилось быть лично знакомым с одним из последних живых соратников Льва Николаевича – Валентином Булгаковым. В молодости, вскоре после смерти Толстого, Валентина посадили в тульскую тюрьму за то, что с группой последователей сочинил и распространял антивоенное воззвание: «Опомнитесь, люди-братья!». Несколько лет спустя Булгакова вместе с другими противниками насилия и войн изгнали из большевистской России. За границей – вскоре опять тюрьма, на сей раз – фашистская. И лишь после разгрома Гитлера вернулся Валентин Федорович на родину и некоторое время, когда было так называемое потепление, пожил без репрессий. Как раз в то время я с ним и встретился и несколько лет сотрудничал. Его обаяние было редкостным, это ощущали все, кто с ним общался. Беседы с ним, его книги оставляли впечатление неизгладимое и во многом помогали людям прозреть.
Годы спустя написал я и издал за свой счёт три небольшие книжки, в которых, когда появилась возможность высказывать своё мнение, пытался изложить мысли, вызванные философским наследием Толстого. Я применил их к творчеству местных литераторов. Первая книжка называлась: «Не вечно зло, если добро множить». О том насколько отразились идеи Толстого в книгах популярной тульской писательницы Натальи Парыгиной. Вторая книжка – о стихах и поэмах народного поэта Калмыкии Давида Кугультинова, с которым мне довелось отбывать тюремный срок по политическим мотивам в Норильлаге, где мы строили великий промышленный комплекс. Роман в стихах, написанный Кугультиновым, – «Бунт разума» – яркое воплощение толстовских предупреждений людям. И третья книжка – «Извечный поединок света и тьмы в прозе и драматургии Игоря Минутко» – тоже наполнена размышлениями о том, что сбываются пророчества Толстого. И что его предупреждения должны быть услышаны, а долг литераторов способствовать этому.
Все три книжечки я большей частью раздавал читателям бесплатно, вызывая скептические усмешки писателей-профессионалов. И тем постарался выполнить завет Льва Николаевича: литература – не способ зарабатывать деньги. Она – возможность сделать что-то действительно полезное всем людям. Сейчас заканчиваю книгу о Валентине Федоровиче Булгакове, в которой пытаюсь развивать эти мысли.
Знаменательно, что на родине Толстого возникло в 1987 году общероссийское молодёжное общественное движение «Мир без насилия» под девизом: «В поисках зелёной палочки». Его основатель инженер Пётр Савельев положил в основу Делийскую Декларацию, подписанную за год до того главами двух великих государств – Советского Союза и Индии, Михаилом Горбачевым и Радживом Ганди. В Декларации сказано: «Ненасилие должно быть основой жизни человеческого сообщества. Философия и политика, построенные на насилии и устрашении, неравенстве и угнетении, дискриминации по расовому и религиозному признакам или цвету кожи, аморальны и недопустимы. Они приносят дух непримиримости, губительны для высоких устремлений человека и отрицают все человеческие ценности. Построение свободного от ядерного оружия ненасильственного мира требует перестройки в умах людей, воспитания народов в духе мира, взаимного уважения и терпимости».
Перестройка в Советском Союзе открыла Движению «Мир без насилия» дорогу. Однако оказались заторы. В 1987 году местные власти не разрешили участникам Движения пройти по родной реке Шат в защиту экологии. Но настойчивость Движения не слабела. В 1988 году они приняли участие в советско-американском походе мира по маршруту Одесса – Киев. В московском журнале «Новое время» опубликовали призыв провести походы по следам великих проповедников ненасилия – Генри Торо, Льва Толстого и Махатмы Ганди. Призыв поддержал правнук великого мыслителя Сергей Михайлович Толстой.
В 1989 году молодые люди провели Яснополянский поход под девизом: «За единение, ненасильственный мир, бессмертие человечества». Каждый участник похода получил в дар книгу Толстого «В чём моя вера?». Инициаторы похода создали Толстовское общество. Через год был проведен второй Яснополянский поход. Вслед за ним состоялась учредительная конференция Движения «Мир без насилия». И оно было юридически зарегистрировано в качестве некоммерческой общественной организации. В марте 1991 года министр юстиции России Николай Федоров вручил Петру Савельеву свидетельство о регистрации Движения как общероссийского.
За два десятилетия участники движения сделали немало и активно продолжают идти намеченным путём. Провозглашение Организацией Объединенных Наций 2001 – 2010 годов Международным десятилетием культуры мира и ненасилия в интересах детей планеты, решение Генеральной Ассамблеи ООН объявить 2 октября – день рождения Махатмы Ганди – Международным Днем Ненасилия вдохновили участников общероссийского Движения на новые планы.
«Как и Лев Толстой, мы хотим, чтобы любовь к миру перестала быть робким стремлением народов, она должна стать непоколебимым требованием честной совести, – провозглашает Пётр Савельев, – Всё, что мы делаем, направлено на то, чтобы ненасилие стало основой жизни человеческого сообщества. Мы призываем сделать новый век – веком без войн и насилия! Наша цель гуманна, реалистична и неизбежна. Мы верим, что стремление к этой цели может объединить всех людей, все местные и международные организации, защищающие человека, природу и вообще жизнь на Земле. Мы призываем к достижению согласия и примирения. Мы стараемся, как можно шире распространять культуру мира и ненасилия, опыт ненасильственных движений. Мы выступаем за создание центров и школ ненасильственного мира (…) Мы предлагаем создать Российский Центр культуры мира и ненасилия». Подобные центры могли бы возникнуть в Индии и США, – местах жизни и деятельности Генри Торо и Махатмы Ганди, а затем и в других странах. Эти центры могли бы стать опорными в создании глобального движения к миру без насилия.
Вдумаемся, дорогие друзья, насколько актуальны и значительны эти призывы. Объединение всех истинно миролюбивых людей заветная мечта Льва Толстого – верный и реальный путь от первобытной человеческой дикости к светлому сообществу без войн, убийств и насилия. Путь неимоверно трудный, долгий; вероятно потребует жертв и уж во всяком случае – великой настойчивости и полного самоотвержения. Но, как давно сказано, – дорогу осилит идущий.
Сергей НОРИЛЬСКИЙ
8 ноября 2007 – 18 сентября 2008
Тула
http://genmir.ru
Следващ постинг
Предишен постинг
Няма коментари
Вашето мнение
За да оставите коментар, моля влезте с вашето потребителско име и парола.
